"Станислав Шрамко. Хроника истерии (злая пародия на постмодернизм)" - читать интересную книгу автора

весь, какой есть, досуха вычерпали его столовыми ложками и строительными
мастерками, и Липатов потерял сознание.
Hе общественное, которое так и осталось для несостоявшегося ко-
лебателя душ дешевой больничной уткой, а собственное, родное и близкое к
страждущему телу.
Был муторный сон, и лился он тягучей смолой, залепляя ноздри и
уши плотной вязкой массой, от которой зудела кожа. Вода... Океан. И
бриз. И добрый лифтер салютует входящему в подъезд располневшему солид-
ному Липатову с портфелем подмышкой. И здоровается, обращаясь по имени-
отчеству...
Потом картинка сменилась. Из прекрасного далека в кадр шагнула
удивительно симпатичная девочка с чистой кожей и каштановыми густыми во-
лосами. Голубоглазая, тоненькая, хрупкая. В кружевных трусиках и в рас-
стегнутой хлопчатобумажной рубашке. Она склонилась над ним, перевернула
его на спину и, быстро и умело раздев, осторожно прикоснулась языком к
липатовскому хую. Прошлась легкими знающими пальцами от ануса к мошонке,
заставляя мужчину выгибаться навстречу своим движениям. А потом опусти-
лась сверху, погружая Липатова в мокрую и теплую бездну сладострастия.
Чуть позже сон отступил, оставив за собой выжженную землю и за-
рытые колодцы.
- Лида, ты? - произнес Липатов, чувствуя себя полным идиотом.
Он лежал на полу в луже, и специфический запах уже насквозь пропитал ни-
щенски обставленную комнату. Одежда была полумокрой, а уж разило от не-
е... Оглядевшись, удостоверился: пусто. Hикакой Лиды. И Мерилин Монро
тоже не появилась. И Памела Андерсон, сука компостированная, тоже пропо-
фигировала его плачевное состояние. Зато похмельная голова, как обычно,
раскалывалась ожиданием беды, и ныло сердце, да и вообще всё тело ныло,
и нерно дергалось прикрытое левое веко. Из окна в комнату заглядывал,
любопытствуя, краешек серого мартовского неба. С добрым утром, мир! Гля-
ди, я просветленный!
Подниматься пришлось долго. И трудно. И казалось это занятие
пустым и бесполезным. Зато когда оно закончилось, стало лучше. Чутьчуть.
Hо всё же.
Липатов прошел в ванную, разделся, побросав в корзину всю гряз-
ную одежду, и с наслаждением принял душ, смывая всё дерьмо, которое на-
копилось снаружи, пока он лечился от того дерьма, что было внутри.
Пока он был в душе, щелкнул замок на входной двери. Процокали
набойки по коридоры и - вуаля! - в ванной появилась Лида, геройская
женщина, Жанна д'Арк нашего времени и куртуазный символ нынешних манье-
ристов. За вычетом деталей, разумеется.
- Андрей? - спросила она. - Андрей?
Тот млел под струями горячей воды, причащаясь чистоты.
"А не пошла бы ты в жопу", - подумал Липатов. Он совсем забыл,
что его зовут Андреем. И Лида со своими закидонами надоела ему хуже
горькой редьки, которой он никогда в жизни не пробовал, кроме КПЗ и вод-
ки.
Липатов озвучил свою последнюю мысль, и ему стало легче. А слова
оказались приятно-шершавыми, слетая ввысь с языка. Только Лида почему-то
не поняла, как это архиприятно и радостно, когда слова прокатываются по
гортани маленькими ежиками, похожими на юношеский темный пушок, оттеняв-