"Михаил Шпагин. Почтовый феномен " - читать интересную книгу автора

сундуки и абажуры, шкафы и экраны для каминов. Марки глядели на гостей с
настенных декоративных тарелок. Встряхнув сигару над пепельницей, вы
неожиданно замечали, что пепел падал на помещённую под стеклянным дном
марку. Женщины остались верны себе и разили сердца мужчин сюрпризами иного
рода: марки перекочевали на шляпки и платья.
Сохранись марочные обои в спальне "молодого человека", они сейчас
стоили бы куда дороже всего дома, замечает автор одной из книг по истории
почты и филателии. Он прав. Но старинные и редкие марки сберегли для нас все
же не декораторы-любители, а коллекционеры, чья страстность сочетается со
склонностью к систематизации и исследовательской жилкой.
Поначалу марколюбы (так и теперь называют филателистов в Болгарии)
пополняли свои собрания, только обмениваясь, как бы подчёркивая тем самым
спортивный дух увлечения. Продавать марки для коллекций начал в 1852 году
бельгиец Жан Батист Моэнс - он был и увлечённым коллекционером, и не
забывавшим о собственной выгоде книготорговцем.
...В 1956 году в Лондоне открылась филателистическая выставка,
приуроченная к столетнему юбилею фирмы Стенли Гиббонса. У дверей посетителей
встречали два, изваянных скульптором, по-старинному одетых, моряка с мешком:
они вытряхивали оттуда множество каких-то маленьких треугольничков.
Фирма Гиббонса - солидное капиталистическое предприятие, одно из
крупнейших в мире филателии. Её основатель, Эдуард Стенли Гиббонс, помогал
своему отцу торговать в аптеке. Прямо в ней он начал продавать марки -
просто так, для души. Однажды сюда заглянули два моряка. Купить лекарство им
было не на что, разве молодой хозяин согласится взять вместо денег вот эти
"треугольники мыса"...
Молодой аптекарь с интересом рассматривал марки мыса Доброй Надежды. Их
необычная для того времени треугольная форма предвещала спрос, а
оптимистичное название британской колонии как бы вселяло веру в успех. И
Стенли решился принять вместо денег заморские маленькие картинки. У моряков
их оказалось много. Тогда он купил все - за пять фунтов. Сделка принесла
тысячу процентов прибыли. И это определило дальнейшею судьбу Гиббонса -
после смерти отца он перебрался из Плимута в Лондон и имел дело с
лекарствами, лишь когда того требовало его здоровье.
Трудно сказать, что в этом семейном предании от действительности, что
от рекламы. Но характерна одна деталь: у Гиббонса, так же как и у Моэнса,
увлечение очень скоро стало бизнесом. Такова была участь многих, не
устоявших против бацилл филателии предпринимателей.

Вандал против коллекционеров

Итак, одни увлекались марками бескорыстно, другие - наоборот. Но и те и
другие поначалу умели обращаться с предметом увлечения одинаково плохо.
До второй половины шестидесятых годов прошлого века сохранностью марок
часто пренебрегали. Использованные знаки почтовой оплаты отрывали от
конвертов как попало - образующиеся при этом тонкие места в расчёт не
принимались, так же, как и потеря зубцов; поля потом обрезали вплотную к
изображению, чтобы "зазубрины" не портили вида. В некоторых лавках
"маленькие картинки" выставляли на продажу нанизанными на нитку, проволоку,
спицу или острые штифты - для наглядности. Один из бродвейских торговцев
сбывал коллекционные монеты, красовавшиеся на развешанных на парковой ограде