"Бернард Шоу. Инка перусалемский (Почти историческая одноактная комедия)" - читать интересную книгу автора

(Делает величественный жест, и Эрминтруда снова откидывается в кресле.)
Итак! (Щелкает каблуками.) Сударыня! Я признаю, что, попросив вашей
руки, я поступил самонадеянно. Вы правы: я не могу себе позволить
жениться на вас. При всех своих победах, я - банкрот. Самое неприятное
заключается в том, что я это понимаю. И в результате я буду побежден,
поскольку мой непримиримый враг, который обанкротится только через
несколько месяцев, не понимает решительно ничего и будет продолжать
сражаться до тех пор, пока цивилизация не погибнет окончательно.
Впрочем, не исключено, что из чистой жалости к цивилизованному миру я
соглашусь капитулировать.
Эрминтруда. И чем скорее, тем лучше, сэр. Пока вы раздумываете, тысячи
прекрасных молодых людей расстаются с жизнью.
Инка (морщась). Но почему? Почему они расстаются с жизнью?
Эрминтруда. Потому что вы их заставляете.
Инка. Вздор! Это же просто невозможно. Я один, а их тысячи и даже миллионы.
Неужели вы думаете, что они действительно стали бы убивать друг друга
ради моих прекрасных глаз? Им хочется убивать, сударыня. Не верьте
газетной болтовне, она вас вводит в заблуждение. Я вынужден был
отступить под натиском страстей - причем чужих страстей. Мои
возможности ничтожны. Я не смею пройти по главной улице своей столицы в
пальто, сшитом всего два года назад, - в то время как простой дворник,
подметающий эту улицу, преспокойно носит пальто, которому уже десять
лет. Вы говорите о смерти так, словно народ испытывает к ней
отвращение. Вы ошибаетесь. Годами я дарил народу искусство, литературу,
науки, процветание и изобилие. А меня ненавидели, меня презирали, меня
высмеивали. Теперь, когда я дарю народу смерть в самых ужасных ее
формах, народ обожает меня. Если вы мне не верите, спросите тех, кто
долго и безуспешно уговаривал наших налогоплательщиков потратить
несколько жалких тысяч на нужды жизни - ради здоровья и образования
наших детей, ради красоты и роста наших городов, ради чести и
спокойствия наших усталых тружеников. Они отказывались. И потому, что
они отказывались, смерть теперь косит их ряды. Им жалко было
пожертвовать несколько сотен в год ради своего спасения; теперь они
ежедневно платят миллионы, а взамен получают сокрушительные удары и
проклятья. И во всем этом они обвиняют меня. Но посмеют ли они
повторить свои обвинения перед высшим судом, когда и мне, и им придется
наконец ответить не только за все, что мы сделали, но и за все, чего мы
не сделали? (Внезапно овладевает собой.) Честь имею кланяться,
сударыня! (Щелкает каблуками и откланивается.)
Эрминтруда. О сэр! (Делает реверанс.)
Инка (оборачиваясь в дверях). Кстати, тут где-то, кажется, была принцесса?
Эрминтруда. Да. Позвать ее?
Инка (с сомнением). Наверное, она ужасна?
Эрминтруда. Не ужаснее всех остальных принцесс.
Инка (вздыхая). Что ж! На лучшее рассчитывать не приходится. Пожалуй, я не
стану ее беспокоить. Вы ей расскажете про моих мальчиков?
Эрминтруда. Боюсь, без вашего обаяния мой рассказ прозвучит недостаточно
эффектно.
Инка (возвращаясь и говоря без всякой торжественности). Вы надо мной
смеетесь. Почему все надо мной смеются? Разве это справедливо?