Лукин Евгений 49 секунд

Вряд ли кто из обитателей спального района ожидал, что возвращение в строй неприметного кинотеатрика обернется столь значительным событием в культурной жизни города. Убыточное заведение занимало угол старой семиэтажки и до того, как погрязло в реконструкции, специализировалось в основном на показе мультиков.

Уже то, что кинотеатр и после ремонта остался кинотеатром, несколько озадачивало. По логике он был просто обречен стать игорным клубом или, скажем, ночным кафе с мужским стриптизом. Хотя — кризис на дворе. Какая уж тут логика!

Публика на открытие съезжалась нездешняя: вызывающе прикинутый андеграунд, разнообразная элита, кинокритики с вялыми обвислыми лицами, даже какая-то мумифицированная старушенция в кожаной мини-юбке а-ля путана. Наконец протянуло кабели телевидение, а из припарковавшегося авто полезли власть имущие.

Присутствовал и наряд милиции.

Видя такое дело, кое-кто из местных поинтересовался насчет билетика. Выяснилось, что вход по пригласительным.

В вестибюльчике были накрыты узкие длинные столы с халявными оливками и кислым до кривомордия брютом. Затем гостей пригласили в зал.

Несмотря на многолетние усилия гастарбайтеров, врожденные пороки интерьера исправить так и не удалось: зал по-прежнему напоминал отрезок подземного туннеля, а размеры полотна вызывали в памяти колхозную киноточку. Впрочем, имелись и кое-какие отличия: перед экраном растопырилась прямоугольная металлическая рама, из которой в самых неожиданных местах произрастали провода, соединявшие конструкцию с тумбообразным пультом, что возвышался у правого трапа.

На оставшийся краешек сцены выбралась дама с микрофоном (слащавая улыбочка, злобные цепкие глазки) и принялась умильно благодарить бесчисленных спонсоров. Довела всех до тихой ненависти, после чего вспомнила наконец о главном.

— Их неоценимая помощь, — изнемогая от признательности, в сотый раз повторила она, — позволила нам присутствовать сейчас, не побоюсь этого слова, при историческом событии, которое наверняка отзовется далеко за пределами нашего города. А теперь попросим самого изобретателя...

По трапу поднялся человек с лицом младенца. Те, что поумнее, при виде его ощутили смутную тревогу.

— Не бойтесь, — с кроткой улыбкой успокоил он собравшихся. — Я не настолько бессовестен, чтобы утомлять вас техническим описанием моего... э-э... детища, и буду говорить исключительно об искусстве. Знаю, здесь сидят режиссеры, актеры, кинокритики, театроведы, просто ценители, которым, скорее всего, мои суждения покажутся наивными. Заранее прошу меня извинить...

Он сделал паузу и огладил свои ликующие щечки свободной от микрофона рукой.

— Рождение искусства всегда вызывает потрясение, — объявил он. — Когда первобытный охотник впервые нарисовал на стене пещеры бизона, держу пари, соплеменники его схватились за копья и каменные топоры. Они увидели дичь. До них не сразу дошло, что перед ними не настоящий бизон, а всего-навсего его изображение.

На лицах присутствующих специалистов обозначился скепсис.

— Или возьмем литературу, — поспешно предложил изобретатель.  — До сих пор есть люди, убежденные в том, что все написанное соответствует действительности. Когда Стивенсон опубликовал свой «Остров сокровищ» с приложенной к нему картой, вспомните, сколько народу кинулось на поиски клада! Но таких благодарных читателей, увы, все меньше и меньше...

— А нельзя поближе к теме? — брюзгливо и, кажется, не слишком трезво спросили из зала.

— Можно, — благосклонно глядя на спросившего, отозвался самородок. — Как только что сказала любезнейшая Марго Архиповна... — Улыбчивое младенческое личико обернулось к директорше, — ...все мы участвуем сейчас в поворотном моменте истории. На ваших глазах рождается новый кинематограф. Вот...

Последовал широкий жест, и все вновь оглядели с сомнением металлическую, грубо сваренную раму с произрастающими из нее проводами.

— Когда в 1896-м году братья Огюст и Луи Люмьер представили вниманию публики один из первых в мире фильмов продолжительностью всего сорок девять секунд и называвшийся «Прибытие поезда»...

— «Прибытие поезда на вокзал Ла Сиота», — уточнила въедливая старушенция в мини-юбке.

— Да-да, конечно... — воссиял изобретатель. — Спасибо. «Прибытие поезда на вокзал Ла Сиота». Так вот... Стоило на экране возникнуть надвигающемуся паровозу, как люди в панике побежали из зала, чтобы не угодить под колеса (вспомним первобытных охотников, схватившихся за топоры при виде нарисованного бизона). Это было начало и в то же время вершина кинематографического искусства. Почему вершина? Да потому, что с тех пор зрители ни разу не ощутили себя непосредственными участниками того, что происходит на экране. Что бы оттуда ни надвигалось: космический корабль, Годзилла, вампир с клыками — мы в лучшем случае вздрогнем, но бежать сломя голову... Нет! Нынешнюю публику ничем уже не проймешь.

Изобретатель сместился к правому трапу и нежно огладил тумбообразный пульт. Доверчиво распахнутые глаза самородка дышали блаженством неведения. Если такой и разрушит мир, то сделает это не по злобе, а из любопытства, что гораздо хуже.

— Нас пугают, а нам не страшно, — скорбно известил он, снимая пылинку с тумблера. — И это несмотря на все усилия технического прогресса. В кинематограф пришел звук, потом цвет, пытались внедрить стереоскопическое изображение... Бесполезно. Непосредственность восприятия утрачена. Иллюзион остался иллюзионом. Именно это обстоятельство и подвигло меня, так сказать, на сегодняшний эксперимент. Я не режиссер, не оператор, поэтому прошу отнестись снисходительно к тому незамысловатому сюжету, который будет сейчас представлен. Продлится он всего сорок девять секунд — это дань традиции! Но имейте в виду, что, кроме зрения и слуха, вам волей-неволей придется задействовать еще одно из пяти чувств.

— Обоняние, что ли? — с подозрением спросили из зала.

— Обоняние? — ошалело переспросил самородок. — Нет! Разумеется, нет! Насколько мне известно, некоторые мои коллеги действительно работают над созданием генератора запахов, но я в данном случае имел в виду осязание и только осязание...

В первых рядах беспокойно шевельнулись. Перспектива схлопотать по морде от экранного персонажа никого не прельщала.

— Простите, — перебил кто-то, приподнимаясь в волнении. — А как называется этот ваш сюжет?

— Разве я не сказал? — удивился изобретатель. — «Прибытие поезда».

И звонко щелкнул тумблером.

2008