"Михаил Шолохов. Смертный враг" - читать интересную книгу автора Игнат выпученными глазами глядел, задыхаясь, на скрюченные ноги собаки.
- Сбесился ты, что ли? - просипел он. - Сбесипся,- мелко подрагивая, шептал Ефим.- Тебе бы, гаду, голову надо стесать, а не собаке!.. Кто волчат у мово двора побил? Твоих рук дело!.. У тебя восемь коров... одну потерять - убыток малый. А у меня последнюю волчиха зарезала, дите без молока осталось!.. Ефим крупно зашагал к воротам. У самой калитки его догнал Игнат. - За кобеля заплатишь, сукин сын!..- крикнул он, загораживая дорогу. Ефим шагнул вплотную и, дыша в растрепанную бороду Игната, проговорил: - Ты, Игнат, меня не трожь! Я тебе не свойский, терпеть обиду не буду. За зло - злом отквитаю! Прошло время, когда перед тобой спину гнули!.. Прочь... Игнат посторонился, уступая дорогу. Хлопнул калиткой и долго матерился, грозил уходившему Ефиму кулаком. x x x После случая с собакой Игнат перестал преследовать Ефима. При встрече с ним кланялся и отводил глаза в сторону. Такие отношения тянулись до тех пор, пока суд не присудил Игната к уплате шестидесяти рублей Дуньке-работнице. С этого временп Ефим почувствовал, что из Игнатова двора грозит ему опасность. Что-то готовилось. Лисьи глазки Игната таинственно улыбались, глядя на Ефима. Как-то в исполкоме председатель с подходцем выспрашивал: - Слыхал, Ефим, с тестя присудили шестьдесят рублей? - Кто бы мог научить эту шалаву - Дуньку? Ефим улыбнулся и поглядел прямо в глаза председателю. - Нужда. Тесть твой выгнал ее со двора и куска хлеба не дал на дорогу, а Дунька работала у него два года. - Так ведь мы же ее кормили!.. - И заставляли работать с утра до ночи? - В хозяйстве, сам знаешь, работа не по часам. - Тебе, я вижу, любопытно знать, кто написал заявление в суд? - Вот-вот, кто б это мог? - Я,- ответил Ефим и по лицу председателя понял, что это для него не является неожиданностью. Перед вечером Ефим взял с собой из исполкома бумаги и обязательное постановление станисполкома. "Перепишу после ужина",- подумал, шагая домой. Поужинал, закрыл с надворья ставни и сел за стол переписывать. Взгляд его случайно упал на оголенные рамы окон. - Маша, ты что ж, аль не купила ситцу на занавески? Жена, сидевшая за прялкой, виновато улыбнулась: - Я купила два метра... ты ить знаешь, пеленок нету... дите в лохмотьях... я и сшила две пеленки. - Ну, это ничего... А все ж таки завтра купи. Неловко: кто ставню с улицы откроет - все видно. За окнами, узорчато размалеванными морозом, ветер пушил поземкой. Тучи, бесформенные и тяжелые, застилали небо. На краю хутора, там, где лобастая |
|
|