"Михаил Шолохов. Смертный враг" - читать интересную книгу автора

Игнат выпученными глазами глядел, задыхаясь, на скрюченные ноги собаки.
- Сбесился ты, что ли? - просипел он.
- Сбесипся,- мелко подрагивая, шептал Ефим.- Тебе бы, гаду, голову надо
стесать, а не собаке!.. Кто волчат у мово двора побил? Твоих рук дело!.. У
тебя восемь коров... одну потерять - убыток малый. А у меня последнюю
волчиха зарезала, дите без молока осталось!..
Ефим крупно зашагал к воротам. У самой калитки его догнал Игнат.
- За кобеля заплатишь, сукин сын!..- крикнул он, загораживая дорогу.
Ефим шагнул вплотную и, дыша в растрепанную бороду Игната, проговорил:
- Ты, Игнат, меня не трожь! Я тебе не свойский, терпеть обиду не буду.
За зло - злом отквитаю! Прошло время, когда перед тобой спину гнули!..
Прочь...
Игнат посторонился, уступая дорогу. Хлопнул калиткой и долго матерился,
грозил уходившему Ефиму кулаком.

x x x

После случая с собакой Игнат перестал преследовать Ефима. При встрече с
ним кланялся и отводил глаза в сторону. Такие отношения тянулись до тех
пор, пока суд не присудил Игната к уплате шестидесяти рублей
Дуньке-работнице. С этого временп Ефим почувствовал, что из Игнатова двора
грозит ему опасность. Что-то готовилось. Лисьи глазки Игната таинственно
улыбались, глядя на Ефима.
Как-то в исполкоме председатель с подходцем выспрашивал:
- Слыхал, Ефим, с тестя присудили шестьдесят рублей?
- Слыхал.
- Кто бы мог научить эту шалаву - Дуньку?
Ефим улыбнулся и поглядел прямо в глаза председателю.
- Нужда. Тесть твой выгнал ее со двора и куска хлеба не дал на дорогу,
а Дунька работала у него два года.
- Так ведь мы же ее кормили!..
- И заставляли работать с утра до ночи?
- В хозяйстве, сам знаешь, работа не по часам.
- Тебе, я вижу, любопытно знать, кто написал заявление в суд?
- Вот-вот, кто б это мог?
- Я,- ответил Ефим и по лицу председателя понял, что это для него не
является неожиданностью.
Перед вечером Ефим взял с собой из исполкома бумаги и обязательное
постановление станисполкома.
"Перепишу после ужина",- подумал, шагая домой. Поужинал, закрыл с
надворья ставни и сел за стол переписывать. Взгляд его случайно упал на
оголенные рамы окон.
- Маша, ты что ж, аль не купила ситцу на занавески?
Жена, сидевшая за прялкой, виновато улыбнулась:
- Я купила два метра... ты ить знаешь, пеленок нету... дите в
лохмотьях... я и сшила две пеленки.
- Ну, это ничего... А все ж таки завтра купи. Неловко: кто ставню с
улицы откроет - все видно.
За окнами, узорчато размалеванными морозом, ветер пушил поземкой. Тучи,
бесформенные и тяжелые, застилали небо. На краю хутора, там, где лобастая