"Михаил Шолохов. Шибалково семя" - читать интересную книгу автора

Даю ей вожжи.
- Ежели,- говорю,- в бою не вспопашишься в два счета тачанку задом
обернуть - ложись посередь шляха и помирай, все одно запорю!
Всем служилым казакам на диво кучеровала. Даром что бабьего пола, а по
конскому делу разбиралась хлеще иного казака. Бывало, на позиции так тачанку
крутнет, ажник кони в дыбки становятся. Дальше - больше... Начали мы с ней
путаться. Ну, как полагается, забрюхатела она. Мало ли от нашего брата
бабья страдает. Этак месяцев восемь гоняли мы за бандой. Казаки в сотне
ржут:
- Мотри, Шибалок, кучер твой с харча казенного какой гладкий стал, на
козлах не умещается!
И вот выпала нам такая линия - патроны прикончились, а подвозу нет.
Банда расположилась в одном конце хутора, мы в другом. В очень секретной
тайне содержим от жителей, что патрон не имеем. Тут-то и получилась измена.
Посередь ночи - я в заставе был - слышу: стоном гудет земля. Лавой идут
по-за хутором и оцепить нас имеют в виду. Прут в наступ, явственно без
всяких опасениев, даже позволяют себе шуметь нам:
- Сдавайтесь, красные казачки, беспатронники! А то, братушки, нагоним
вас на склизкое!..
Ну, и нагнали... Так накрутили нам хвосты, что довелось-таки мерять по
бугру, чья коняка добрее. Поутру собрались верстах в пятнадцати от хутора, в
лесу, и доброй половины своих недосчитались. Какие ушли, а остатних
порубали. Ущемила меня тоска - житья нету, а тут Дарью хворь обротала. Верхи
поскакалась ночью и вся собой сменилась, почернела. Гляжу, покрутилась с
нами и пошла от становища в лес, в гущину. Я такое дело смекнул и за ней по
следу. Забилась она в яры, в бурелом, вымоину нашла и, как волчиха,
листьев-падалицы нагребла и легла спервоначалу вниз мордой, а посля на спину
обернулась. Квохчет, счинается родить, я за кустом не ворохнусь сижу, на нее
скрозь ветки поглядываю... И вот она кряхтит-кряхтит, потом зачинает
покрикивать, слезы у ней по щекам, а сама вся зеленью подернулась, глаза
выпучила, тужится, ажник судорога ее выгинает. Не казачье это дело, а гляжу
и вижу - не разродится баба, помрет... Выскочил я из-за куста, подбег к ней,
смекаю, что надо мне ей помочь оказать. Нагнулся, рукава засучил, и такая
меня оторопь взяла, потом весь взмок. Людей доводилось убивать - не робел, а
тут поди вот! Вожусь около нее, она перестала выть и такую мне запаливает
хреновину:
- Знаешь, Яша, кто банде сообчил, что у нас патро- нов нет? - и глядит
на меня сурьезно так.
- Кто? - спрашиваю у ней.
- Я.
- Что ты, дурная, собачьей бесилы обтрескалась? Не тот час, чтоб
гутарить, молчи лежи!
Она опять свое:
- Смертынька в головах у меня стоит, повинюсь перед тобой я, Яша... Не
знаешь ты, какую змею под рубахой грел...
- Ну, винись,- говорю,- ляд с тобой!
Тут она и выложила. Рассказывает, а сама головою оземь бьется.
- Я,- говорит,- в банде своей охотой была и тягалась с ихним главачом
Игнатьевым... Год назад послали меня в вашу сотню, чтоб всякие сведения я им
сообчала, а для видимости я и представилась снасилованной... Помираю, а то в