"Михаил Шолохов. Путь-дороженька (повесть)" - читать интересную книгу автора - Ну, тяни, работа потерпит!
Сели за стол, не надевая рубах; не торопясь, хлебали щи, сдобренные постным маслом. Петр покосился на отца, сказал, прожевывая: - Худой ты стал, будто хворость тебя точит. Не ты хлеб ешь, а он тебя!.. Задвигал скулами, улыбаясь, отец: - Чудак ты какой! Равняй себя с отцом: мне на покров пойдет пятьдесят семой, а тебе - семнадцать с маленьким. Старость точит, а не хворь!..- и вздохнул.- Мать-покойница поглядела бы на тебя... Помолчали, прислушиваясь к басовитому жужжанию мух. На дворе остервенело забрехала собака. Мимо окна - топот ног. Распахнулась дверь, стукнувшись о чан с вымоченной шерстью, и в землянку вошел задом Сидор-коваль. Шапки не снимая, сплюнул под ноги. - Ну и кобеля содержите! Норовит, проклятый, не куда-нибудь кусануть, а все повыше ног прицеляется. - Он сознает, что ты за валенками идешь, а они не готовы, потому и препятствует. - Я не за валенками пришел. - А ежели не за ними, то присаживайся вот сюда, на бочонок, гостем будешь! - В кои веки в гости заглянул, и то на мокрое сажаешь! Не будь, Петруха, таким вредным человеком, как твой батянька!.. Посмеиваясь в кустистую бороденку, присел Сидор около двери на корточки, долго сворачивал негнущимися пальцами цигарку и, закуривая, - Ничего не знаешь, дед Фома? Отец, заворачивая шерсть в мешок, качнул головой, улыбнулся, но в глазах Сидора прощупал острые огоньки радости и насторожился. - Что такое? Сквозь пленку табачного дыма проглянуло лицо Сидора, губы по-заячьи ежились в улыбку, глаза суетились под белесыми бровями обрадованно и тревожно. - Красные жмут, по той стороне к Дону подходят. У нас в станице поговаривают - отступать... Нынче на заре вожусь в своей кузнице, слышу - скачут по проулку конные. Выглянул, а они к кузнице моей бегут. "Кузнец тут?"-спрашивают. "Тут",-говорю. "В два счета чтобы кобылицу подковал, ежели загубишь - плетью запорю!.." Выхожу я из кузницы, как полагается, черный от угля. Вижу - полковник, по погонам, и при нем адъютант. "Помилуйте, говорю, ваше высокородие. Дело я свое до тонкости знаю". Подковал я ихнюю кобылку на передок, молотком стучу, а сам прислушиваюсь. Вот тут-то и понял, что дело ихнее - табак!.. Сидор сплюнул, затоптал ногой цигарку. - Ну, прощевайте! На свободе забегу покалякать. Хлопнула дверь, пар заклубился над потными стенами постовальни. Старик долго молчал, потом, руки вытирая, подошел к Петру. - Ну, Петруха, вот и дождались своих! Недолго казаки над нами будут панствовать! - Боюсь я, батя, брешет Сидор... Какой раз он нам новости приносит, все вот да вот придут, а ихним и духом вблизи не пахнет... |
|
|