"Михаил Шолохов. Пастух" - читать интересную книгу автора

Зарею вышла из шалаша Дунятка помету сухого собрать на топку. Григорий
рысью от база бежит. Догадалась, что случилось что-то недоброе.
- Аль поделалось что?
- Телушка Гришакина сдохла... Еще три скотинки вахворали.- Дух перевел,
сказал: - Иди, Дунь, в хутор. Накажи Гришаке и остальным, чтоб пришли
нонче.,. скотина, мол, захворала.
На-скорях покрылась Дунятка. Зашагала Дунятка через бугор от солнышка,
ползущего из-за кургана.
Проводил ее Григорий и медленно пошел к базу.
Табун ушел в падинку, а около плетней лежали три телки. К полудню
подохли все.
Мечется Григорий от табуна к базу: захворало еще две щтуки...
Одна возле пруда на сыром иле упала; голову повернула к Гришке, мычит
протяжно; глаза выпуклые слезой стекленеют, а у Гришки по щекам, от загара
бронзовым, свои соленые слезы ползут.
На закате солнца пришла с хозяевами Дунятка...
Старый дед Артемыч сказал, трогая костылем иедвижную телку:
- Шуршелка - болесть эта... Теперя начнет весь табун валять.
Шкуры ободрали, а туши закопали невдалеке от пруда. Земли сухой и
черной насыпали свежий бугор.
А на другой день снова по дороге в хутор вышагивала Дунятка. Заболело
сразу семь телят.
Дни уплывали черной чередою. Баз опустел. Пусто стало и на душе у
Гришки. От полутораста голов осталось пятьдесят. Хозяева приезжали на арбах,
обдирали издохших телят, ямы неглубокие рыли в падинке, землей кровянистые
туши прикидывали и уезжали. А табун нехотя заходил на баз; телята ревели,
чуя кровь и смерть, невидимо ползающую промеж них.
Зорями, когда пожелтевший Гришка отворял скрипучие ворота база, выходил
табун на пастьбу и неизменно направлялся через присохшие холмы могил.
Запах разлагающегося мяса, пыль, вздернутая беснующимся скотом, рев,
протяжный и беспомощный, и солнце, такое же горячее, в медлительном походе
идущее через степь.
Приезжали охотники с хутора. Стреляли вокруг плетней база: хворь лютую
пугали от база. А телята все дохли, и с каждым днем редел и редел табун.
Начал замечать Гришка, что разрыты кое-какие могилы; кости обглоданные
находил неподалеку; а табун, беспокойный по ночам, стал пугливый.
В тишине, ночами, вдруг разом распухал дикий рев, и табун, ломая
плетни, метался по базу.
Телята повалили плетни, кучками переходили к шалашу. Спали возле огня,
тяжело вздыхая и пережевывая траву.
Гришка не догадывался до тех пор, пока ночью не проснулся от собачьего
бреха. На ходу надевая полушубок, выскочил из шалаша. Телята затерли его
влажными от росы спинами.
Постоял у входа, собакам свистнул и в ответ услышал из Гадючьей балки
разноголосый и надрывистый волчий вой. Из тернов, перепоясавших гору, басом
откликнулся еще один...
Вошел в шалаш, жирник засветил.
- Дуня, слышишь?
Переливчатые голоса потухли вместе со звездами на небе.