"Михаил Шолохов. О Колчаке, Крапиве и прочем" - читать интересную книгу автора

побалуемся с тобой!
Она, услыхамши, заломила хвост и к моей дуре в конюшни. Через этое
время прошло несколько дней, слышу, от Стешки-председателя ушла жена и
свояченя, скочевали то ж самое в конюшни, потом ишо к ним две бабы пристали.
Собралось их там штук восемь, обитаются табором, да и баста, а мы с
хозяйствами гибнем; хоть - паши не емши, хошь - ешь, а не паши, хоть - в
петлю с ногами лезь.
Собрались мы этак вечерком на завалинке, горе горюем, я и говорю:
- Братцы, до коих пор будем переживать подобные измывания? Пойдемте,
ядрена вошь, выбьем их из конюшнев и приволокем в дома совсем с потрохами!
Собрались и пошли. Хотели Стешку выбрать за командира по этому делу, но
он отпросился, по случаю как он грызной и постоянно грызь свою обратно
впихивает.
- Я,- говорит,- молодой вьюноша и очень грызной, а потому; не
соответствую, а ты, Федот, в обозе третьего разряда за Советскую власть
кровь проливал, притом обличьем на Колчака похож, тебе подходимей.
Подходим к конюшням, я говорю:
- Давайте спервоначалу не заводить скандальной драки. Я пойду к ним
навроде как делегатом и скажу, пущай вертаются по домам: амнистия, мол, на
вас вышла.
Перелез я через огорожу, иду. Отряд мой возле канавы залег в лизерве,
покуривают.
Только это я открыл дверь, а Стешкина жена с ухватом:
- Ты зачем пришел, кровопивца?!
Не успел рот раззявить - сгребло меня бабье, и тянут, просто беспощадно
волокут по конюшне. Собрались в курагот, воют, а моя ведьма пуще всех:
- Зачем пришел, сукин сын?
Я с ними по-доброму:
- Бросьте, бабы, дурить! Амнистия...
Только слово это сказал, Анисимова жена как кинется с кулаками:
- Целый век смывались над нами, как над скотиной, били, ругали, и
теперя выражаешься?.. Вот, на, выкуси!.. Сам ты амнистия, а мы - честные
бабы! - Шиши мне из-под ноги тычет, а потом к бабам верть: - Что мы с ним
сделаем, бабоньки, за то, что тысячуется?
У меня в сердце екнуло, ровно селезенка оборвалась. Ну, думаю,
острамотят, паскуды!..
До сих пор нутро наизнанку выворачивается, как вспомню... Нешто не
обидно?.. Разложили на полу без всякого стыда, Дунька Анисимова села мне на
голову и говорит:
- Ты не боись, Федот, мы с тобой домачними средствами обойдемся, чтоб
помнил, что мы не улишные амнистии, а мужние жены!
Только какие же это домачние средства, ежели это была крапива? Притом
дикая, черту на семена росла, в аршин высоты... Посля этого неделю не мог
по-людски сесть, животом приходилось сидеть... Взволдыряла домачность-то
ихняя.
На другой день собрался сход, и составили протокол, чтоб баб отроду
больше не бить и обработать ихнему женисполкому десятину под подсолнухи.
Бабы-то вернулись по домам, моя тоже, а мне и поныне житья нету. К примеру:
вижу, теляты в городе капусту жуют, я Гришке - сыну свому: "Поди сгони!" - а
он, поганец, в ответ: