"Михаил Шолохов. Калоши" - читать интересную книгу автора

- Ждать тут нечего...- протяжно сказал Гришка и, нагнув голову, не
размахиваясь, стремительно качнувшись вперед, с силой ударил Семку в живот.
Жаркое удушье петлей захлестнуло горло. Едва не выронил Семка кол, но,
пересиливая боль, скривил губы в размахнулся. Фуражка сорвалась с Гришкиной
головы, закружилась волчком.
Удар, упавший наосклизь, пришелся по гармошке. Из разорванного меха со
вздохом облегчения рванулся воздух. Не успел Гришка увернуться, как кол,
взвизгнув, снова обрушился на плечо.
Через минуту вдоль улицы маячила Гришкина белая рубаха, а Семка
растерянно мял в руках брошенную фуражку и, корчась, передыхая от колючего
удушья, голосом, тонким и скорбным, говорил Маринке, стоявший возле ворот:
- Сама дарила кисет... возьми его, гадюка!.. Я с тобой как с доброй, а
ты калоши увидела и давай целоваться... Да я этих калош, может, двадцать
имел бы... ежли бы захотел.
Маринка зевнула в кулак и, поглядывая на тускнеющие звезды, равнодушно
сказала:
- Надоел ты мне, голоштанный! Совестно глядетьто на тебя, не то што...
Вон штаны-то на тебе будто собаки обнесли... весь стыд наруже, а туда же,
калоши...- Еще раз зевнула до слез и, поворачиваясь к Семке спиной,
досадливо упрекнула:
- Куда конь с копытом, туда и ты с клешней своей... Хоть бы опорки
какие себе справил, босотва боженькина!
Семка глухо оправдывался:
- Мои штаны к тебе вовсе не касаются... ты мне не указ... И насчет
опорков тоже... Твоему батьке, может, вши гашник переели, я же не вступаю в
ихнее дело?.. По мне, пущай его хучь с потрохами слопают!
Маринка звучно щелкнула щеколдой, стала на цыпочки и, выглядывая из
двора через калитку, крикнула:
- Ты чужим вшам счет не заводи!.. Своих полно! Твоя мать весной с
сумкой ходила - христарадничала... Сам - кусошник, а чужих отцов хаешь!..
Семка, не целясь, плюнул в калитку.
- Отцепись, лихоманка!.. Жалко, што канителился с тобой, целовал твои
ругательные губы... Да сгори ты ясным огнем! Я, коль на то пошло, теперь
лучше телушку под хвост поцелую, чем тебя, поганку!..
- Тобой, кобелем лохматым, и телушка побрезгует!..- ядовито зашипела
Маринка.- Свинья тебя целовала, да три дня блевала!.. И не подходи! И на дух
не нужен! Тьфу!..
Семка прислушался к глохнущим шагам и тупо уставился на ворота.
Возле Маринкиных ворот в эту ночь и умерла Семкина любовь, родившаяся
два месяца назад на слободских бахчах в вечер погожий и ласковый.

III

Утром с рассветом поехал Семка пахать. Ходил за плугом сердитый,
взлохмаченный. Два раза, задумавшись, перепахал лежавшую около дорогу, за
поручни держался нетвердо, и борозды распластывались неглубокие, кривые;
лемехи в нетрезвом разбеге вплюжили черствую намозоленную кожу земли, лишь
слегка ее обдирая, и в каждой свернутой набок отполированной сталью глыбе
чудился Семке блеск чьих-то калош...
Пообедав, прилег под арбу отдохнуть и, едва лишь над смеженными