"Г.Г.Шолем. Основные течения в еврейской мистике " - читать интересную книгу автора

свою творческую потенцию, хотя формирующее действие какой-либо определенной
религии может быть достаточно сильным для включения любого истинно
религиозного чувства в ее орбиту на длительный срок. В продолжение этого
периода ценности, установленные такой религией, сохраняют свое
первоначальное значение и свою привлекательность для чувств верующих. Тем не
менее даже в этом случае могут возникнуть и возникают новые религиозные
импульсы, грозящие вступить в противоречие со шкалой ценностей,
установленной исторической религией. Зарождению мистики прежде всего
способствует ситуация, при которой эти новые импульсы не прорываются сквозь
оболочку старой религии и не ведут к образованию новой. В случае
возникновения такой ситуации потребность в новых религиозных ценностях,
соответствующих новому религиозному опыту, находит свое выражение в
переосмысливании старых ценностей, приобретающих зачастую более глубокое и
личное значение, совершенно отличное от первоначального. Таким образом,
Творению, Откровению и Избавлению, если ограничиться некоторыми наиболее
существенными понятиями, придается новый смысл, который отражает специфику
мистического опыта, опыта непосредственного контакта индивидуума с Богом.
Например, откровение в глазах мистика - это не только некое
историческое событие, приводящее в определенный исторический момент к
прекращению непосредственной связи между человечеством и Богом. Не отрицая
откровения в качестве явления истории, мистик, тем не менее, полагает, что
родник знания и опыта, забивший в его собственном сердце, не менее важен для
образования концепции религиозной истины, чем откровение. Другими словами, с
точки зрения мистика акт откровения перестает быть однократным и
воспроизводится снова и снова. Это новое откровение, дарованное ему самому
или его духовному наставнику, мистик пытается увязать с источниками старого
откровения. Этим объясняется новое толкование канонических писаний и
священных книг великих религий. В глазах мистика первоначальный акт
откровения перед общиной, каким, например, является публичное откровение на
горе Синай, представляется чем-то, истинный смысл чего еще должен
раскрыться; реальным же и решающим для него является тайное откровение. И
таким образом субстанция канонических писаний, подобно субстанции всех
остальных религиозных ценностей, расплавляется и трансформируется, пройдя
через огненный поток мистического сознания. Поэтому неудивительно, что, как
бы упорно мистик ни стремился оставаться в рамках своей религии, он часто
сознательно или бессознательно оказывается на грани ее или даже преступает
эту грань.
Я не вижу смысла распространяться здесь о причинах того, что мистик
часто превращается в еретика. Религиозная община не всегда должна была
искоренять огнем и мечом такую ересь, а иногда даже не понимала, что имеет
дело с ересью. В особенности это относится к случаям, когда мистику
удавалось овладеть "ортодоксальным" словарем и использовать его в качестве
средства для выражения своих мыслей. Многие каббалисты именно так и
поступали. В отличие от христианства и ислама, которые, располагая более
действенными карательными средствами и государственным аппаратом, подавляли
часто и решительно крайние формы мистических движений, в истории иудаизма
такие
методы применялись редко. Тем не менее, как мы покажем в главах о
саббатианстве и хасидизме, они не исключались полностью.