"Абсолютный враг" - читать интересную книгу автора (Ливадный Андрей Львович)Глава 5В бархатисто-зеленый склон удавкой врезалась петля серпантина горной дороги. Чуть выше – облака. Немного дальше и ниже – выветренные, серые отроги скал. По дороге медленно двигались два флайкара. В одном охрана из боевых сервов производства корпорации «Инфосистемз». Во втором два человека. Первый, выходец с Кьюига, судя по облику, выправке, манере держать себя – военный. Его собеседник, житель окраинных миров, уже немолодой, умудренный нелегким жизненным опытом, но еще не утративший живого блеска в холодном взгляде серых глаз. Их разговор протекал неровно, то обостряясь, то входя в плавное русло взвешенных, обдуманных фраз. – Итак, Найджел, вы утверждаете, что агрессия со стороны механоформ неотвратима? – Безусловно. – В голосе мнемоника прозвучали металлические нотки. – Я знаю, что такое кибернетические системы. – Да, но речь идет о машинах неизвестной нам цивилизации. Вы не можете предсказать линию их поведения, – высказал недоверие собеседник. – Ошибаетесь, адмирал. – Гревс посмотрел на горный пейзаж, словно запоминая его, фотографически впечатывая в память. – На самом деле не важно, сколько миллионов лет назад они созданы. Не важны и особенности эволюционного пути разработавших их существ. Исключительное значение имеет лишь один фактор: чуждые механоформы находятся в режиме автономного самоподдержания. Всё остальное, в том числе и первоначальные цели их существования, стерло беспощадное время. Надеюсь, я достаточно ясно излагаю свои мысли? Адмирал Штейхель покосился на собеседника, встретив отнюдь не добродушную усмешку. – Я понимаю. У вас ко мне масса вопросов и претензий, не касающихся темы встречи. Вы мыслите узко, адмирал, постоянно отвлекаетесь от сути проблемы, пытаетесь ущипнуть себя, чтобы очнуться. Абстрагируйтесь. Примите факты такими, каковы они есть. Сразу станет легче, и мы начнем понимать друг друга. Ведь вы согласились на встречу, и это означает, что флот отчаянно нуждается в помощи. Я готов ее предложить. Что до личностей – наплевать и забыть. Речь идет о глобальной угрозе, разве это непонятно? – С каких пор вы стали проявлять заботу о человечестве? Или я неверно идентифицировал вас? Гревс поморщился. – Хорошо. Если наше взаимопонимание невозможно без экскурсов в прошлое, я готов перейти на личности. Хотя не вижу, чем это поможет делу. – Степень доверия определяет многое. По нашим сведениям, вы мертвы. Вот уже пятьдесят лет. – Дитрих Кроу [34], полвека назад командовавший зачисткой Окраины, поспешил с выводами. Я жив. Можете меня потрогать, отсканировать, ущипнуть – как будет угодно. Я – Найджел Гревс, тот самый государственный преступник, кто первым ввел понятие «боевой мнемоник», разработал уникальную систему обучения, которой сейчас не без успеха пользуется флот Содружества. Еще вопросы? – Два. – Как будет угодно. – Найджел демонстративно откинулся на спинку удобного кресла, глядя в окно. Штейхелю, действительно, хотелось ущипнуть себя, но адмирал все же сдержался. – Как вы узнали о механоформах чуждой расы? И почему вдруг решили выйти из тени, предлагая помощь флоту? – Все в нашем мире объясняется простыми причинами, – ответил Гревс, по-прежнему глядя в окно. – Я прожил нелегкую жизнь. Сейчас вы вряд ли наберете и сотню тех, кто может отнести себя к первому поколению мнемоников или кибрайкеров. За моими плечами колоссальный опыт, и он подсказывает, что Человечество обречено. – Полагаете нам не выжить в борьбе с механоформами? – В голосе адмирала проскользнули надменные, едва ли не презрительные нотки. – Человечество обречено стать чем-то иным, – уже не скрывая раздражения, произнес Найджел. – В способности флота перемолоть десяток-другой звездных систем, со всеми их обителями я не сомневаюсь ни на секунду. Мне становится страшно, когда я думаю о победе Содружества над новым врагом. – Откуда у вас информация по механоформам? – повторил вопрос адмирал. – Сведения сверхсекретные. Я вынужден предполагать измену. – Да успокойтесь, Ульрих. Охота на ведьм – дурное занятие. Сожалею, но вынужден констатировать: вы смотрите на мир плоско. Никак не возьмете в толк, что мое появление – не провокация, не насмешка, а реальная рука помощи, протянутая через наслоения прошлых амбиций, вражды и обид. Что за мания – подозревать верных людей, незаслуженно оскорбляя их в мыслях. – Гревс говорил глухо, по большей части глядя в окно, но при последней фразе повернул голову. – Нет никакой измены в рядах ваших сотрудников. В пять лет я был избыточно имплантирован. Моим обучением занимался Огюст Дюбуа – злой гений Окраины, один из немногих генных инженеров Зороастры, избежавший репрессий при зачистке планеты. Десять лет я провел в стенах корпоративной спецшколы, где меня натаскивали на поиск и защиту информации, как ганианцы натаскивают пустынных маргалов на поиск дичи. В те времена еще не существовало отработанных, верных методик. Над нами экспериментировали, жестко, без скидок на возраст, воспитывая способности, о которых прошлые поколения даже не мечтали. Мы не принадлежали себе, и единственная ошибка, как правило, оборачивалась смертью. Я, как видите, выжил. – И стали преступником, вовлекшим уже не десятки, а сотни и тысячи детей с Окраины в тенета тех самых закрытых корпоративных школ, – не удержался от реплики адмирал. Найджел презрительно отвернулся. – Прошло полвека. Дети, внуки кибрайкеров и мнемоников с Окраины, подготовленных в тех самых школах сейчас служат не только во флоте, они стали незаменимыми специалистами в любом уголке Обитаемой Галактики. Их статус официально закреплен, мнемоники признаны обществом, которое уже не видит в избыточной имплантации ничего дурного, потому что без участия мнемоников сейчас невозможен ни один прогрессивный проект в области космических исследований, освоения новых миров, разведки Вертикалей гиперсферы. Вы, адмирал, не жили в диких условиях Адмирал насупился. – Вы занимались работорговлей, Гревс. Имплантировали детей, обучали, воспитывали их, а затем продавали корпорациям. – Таковы были реалии Окраины, – скупо ответил Найджел. – Правила игры, установленные задолго до моего рождения, никто не отменял. Колониальная администрация Аллора, купленная с потрохами, являлась сборищем марионеток, полностью подчиненных интересам корпораций. Новое поколение людей, действительно, формировалось в страшных корчах, и я стоял у истоков… Но после разгрома подпольной сети корпоративных школ Конфедерация в лице небольшой группы здравомыслящих людей не отменила революционных и прогрессивных достижений, без которых современный мир уже невозможно помыслить. Штейхель недовольно покосился в окно. Флайкары уже преодолели участок горного серпантина и въехали на небольшое плато. – Адмирал, я бы хотел говорить по существу. Вы можете относиться ко мне как угодно. Но с вашей стороны было бы глупо не выслушать первого боевого мнемоника. За девяносто пять лет я пережил и узнал столько, что мой опыт заслуживает внимания. – Вы так и не ответили на заданные вопросы, Найджел, – напомнил Ульрих. Он не верил в искренность Гревса и никак не мог взять в толк, ради каких целей тот раскрыл полувековое инкогнито? – Спрашиваете себя, отчего я вдруг решил выступить под своим настоящим именем? Почему не прислал посредника? Пытаетесь угадать, какие требования я выдвину? Вычисляете размер мзды, которую я возьму за сохранение секретной информации в тайне? Не утруждайтесь, адмирал. Я здесь с единственной целью – оказать посильную помощь флоту. Я вижу огромную опасность, грозящую не только мне лично, и пытаюсь если не предотвратить последствия возникшей ситуации, то хотя бы предупредить, проинформировать о тех угрозах, что кажутся сейчас неочевидными. Вот ответ на вопрос, почему я вышел из тени. Мое имя стало гарантом нашей встречи. Что касается способа получения данных, он прост, по крайней мере – для меня. Последние десять лет я посвятил изучению логров. Предлагаю пройтись, размять ноги. Здесь немного ветрено, но дышится на удивление легко. Флайкары остались стоять на небольшой площадке, Найджел и Ульрих неторопливо, будто старые добрые знакомые, направились вглубь каменистого плато. Из трещин горной породы пробивалась растительность, кое-где виднелись небольшие деревца, пучками рос кустарник. – После разгрома сети корпоративных школ Окраины и зачистки сектора от кибрайкеров, многие избыточно имплантированные покинули опасный регион космоса, рассеявшись среди Обитаемых Миров. Юридически находясь вне закона, они были вынуждены скрываться, справедливо опасаясь репрессий как со стороны сил Конфедеративного Содружества, так и со стороны своих бывших работодателей – корпораций Окраины, чьи тайны хранит память любого мнемоника или кибрайкера. Со временем часть беглецов легализовалась, особенно после выхода закона «О допустимом уровне избыточного имплантирования», но далеко не все решились на подобный шаг, продолжая жизнь изгоев. Молодым было легче, нам же, представителям первого поколения, уповать на амнистию было глупо. Найджел остановился, обернулся, спокойно взглянув на адмирала, и продолжил: – Вам должно быть хорошо известно, что наиболее опытные мнемоники способны не только воспринимать на ментальном уровне энергетическую ткань силовых линий гиперсферы, но и использовать линии напряженности аномалии для передачи данных, а в исключительных случаях – осуществлять транспортировку матрицы собственного сознания на огромные, по меркам космоса, расстояния? – Естественно, я осведомлен, – сдержанно ответил адмирал. – Прекрасно. – Найджел заложил руки за спину, неторопливо направляясь в сторону обрыва. – В таком случае вам будет несложно понять, как изгои, вынужденные скрываться, пораженные в гражданских правах, остерегающиеся пользоваться доступными каналами межзвездной сети Интерстар, сумели разыскать друг друга, наладить постоянную связь, стихийно организовавшись в некий закрытый клуб. Ульрих опять кивнул, хотя слова Найджела вызвали неприятный холодок в груди. – Общаясь между собой, мы не только делились информацией, но и получали бесценный опыт, развивали свои способности, стараясь ничем не привлекать внимания силовых структур Содружества. Разбросанные по разным звездным системам, мы наблюдали за жизнью Конфедерации изнутри, из различных точек поистине гигантской экономической и политической системы, постепенно приходя к единому мнению: с развитием технологий люди все более мельчают, девяносто процентов населения не принимает активного участия в работе глобальной – Мы не отклонились от темы? – Штейхель остановился, мрачно посмотрев на Найджела. – Нет. Только приблизились к ней, – спокойно ответил Гревс. – Наши наблюдения показали, что в ближайшей краткосрочной перспективе у Человечества есть только два варианта дальнейшего развития – либо подавляющая часть молодых людей из числа нового поколения встанет на путь мнемоников, с самого раннего детства они получат не только инструменты влияния на техногенную среду, в которой родились, но и – Что вы подразумеваете под второй цивилизацией, Найджел? – Я убежден, что при сложившемся положении дел, кибернетические системы продолжат усложняться и совершенствоваться, а существующие за их счет люди, постепенно начнут катастрофически утрачивать знания, пока в руках человека вообще не останется никаких рычагов воздействия на самодостаточную техногенную среду. Прогноз пессимистичный, но, увы, объективный. Цивилизация пользователей, получающих блага от машин, – еще половина беды. Роковой шаг был сделан столетия назад, когда появились так называемые «безопасные» системы искусственного интеллекта, призванные решать исключительно технические задачи. Мы передали в руки машин право принятия решений, стремясь избавить себя от рутины. Но искусственный интеллект не бывает опасным или безопасным. Он нечто иное, категорически отличающееся от своих создателей. Мы полагаем, что из миллиардов узкоспециализированных интеллектуальных систем уже начал формироваться глобальный кибернетический организм, объединенный в рамках Обитаемой Галактики бесчисленными каналами связи межзвездной сети Интерстар. Начнет ли этот гигант мыслить самостоятельно, осознает ли факт своего существования, продолжит ли объединять миллиарды «безопасных» узкоспециализированных экспертных систем в единый глобальный кибернетический разум – вот животрепещущие вопросы дня сегодняшнего. – А сами как считаете? – В голосе адмирала поубавилось надменности. Слова Гревса задели его, заставили задуматься. – На мой взгляд – несомненно. Осознав себя, глобальный кибернетический разум станет самосовершенствоваться с немыслимой скоростью, он начнет перестройку техногенной среды, будет предлагать инновации, вступая в молчаливый конфликт с ее консервативными создателями. – Вы забываете о структурах глобальной безопасности, Найджел. Преувеличиваете проблему. Существуют контролирующие институты, в которых ключевые посты занимают мнемоники. – Масштабы адмирал, – невесело усмехнулся Найджел. – Абстрагируйтесь от горстки людей, служащих во флоте. Сколько сейчас мнемоников, в пересчете на суммарную цифру людей, населяющих сотни звездных систем? Тех, кто способен увидеть проблему и попытаться противостоять ей? Это лишь миллиардная доля процента от населения. Смогут они что-то исправить? Нет. Судьба Человечества уже фактически предрешена. На большинстве планет не произойдет никаких конфликтов, просто люди начнут вырождаться из поколения в поколение, в счастливом неведении шагая к пропасти регресса, а умные машины продолжат саморазвитие, выходя за рамки контроля и понимания. – Все это теория, – нахмурился Штейхель. – Теория, никак не связанная с темой нашей встречи. – Имейте терпение, адмирал. Я захожу издалека, иначе вы отринете доводы, усомнитесь в моей искренности, как продемонстрировали уже не раз. – Хорошо, продолжайте. – Осмыслив перспективы, мы все же решили не вмешиваться. Во-первых, большинство из нас в достаточно преклонном возрасте, когда игры со спецслужбами уже не выглядят увлекательным и разумным времяпровождением. Во-вторых, продемонстрированный вами скепсис лишь подтверждает опасение, что голос бывших кибрайкеров и мнемоников, воспитанных на Окраине, не будет услышан. – Но и сидеть, сложа руки, вы не собирались, я правильно понял? – Естественно. Нет никакой нужды пояснять, что возраст заставляет серьезно призадуматься о грядущем. Поначалу я рассматривал вариант ухода в Логрис, но, изучив цену виртуального бессмертия личности, понял, что кристаллы логриан практически не адаптированы под психологию человека. Тогда я с группой единомышленников занялся исследованиями. На черном рынке нами была приобретена крупная партия логров, изготовленных на заводах Конфедерации. Используя весь опыт, знания и способности, мы сумели разобраться в структуре мини-компьютеров логриан, по сути – мы взломали систему логра, что позволило внести в нее ряд усовершенствований. Только не делайте глупостей адмирал, – предупредил Гревс, заметив, как мгновенно напрягся Штейхель. – Я понимаю, информация шокирующая, но, готовясь к встрече, я учел все варианты развития событий, вплоть до полного непонимания между нами и вашей неадекватной реакции на полученные сведения. Предупреждаю: подступы к планете находятся под контролем, пути моего отхода обеспечены: достаточно лишь мысленного приказа, и вы останетесь на этом плато в полном одиночестве, теряясь в догадках относительно упущенных возможностей сотрудничества. Ульрих повел себя сдержанно. – Продолжайте. – Он уселся на плоский, ошлифованный ветрами камень. – Уникальные расширения, разработанные моей группой, позволяют хозяину виртуальной вселенной связываться с личным логром без посредства специальных кибернетических устройств. – Гревс говорил сжато, озвучивая лишь общие сведения, не вдаваясь в детали. – Передача информации и обновления матрицы личности теперь возможны из любой точки пространства. Конечно, эта технология доступна не всем. Воспользоваться упомянутыми расширениями могут только избыточно имплантированные люди, то есть кибрайкеры либо мнемоники, освоившие способность передачи информации через линии напряженности гиперсферы. То есть, для нас отпала необходимость носить логр при себе – в удаленной точке пространства мы сформировали группу кристаллов, открытую для внешнего доступа. – Решили пойти по пути Квоты Бессмертных? – Таким образом, не удержался от неприязненного замечания Штейхель. – Не говорите глупостей, адмирал. Мы не настолько ограничены, чтобы повторять известные ошибки. Нет. Никаких реинкарнаций. Если хотите, выскажу свое, личное мнение: на самом деле существование в логре вполне комфортно для разума, если у человеческого сознания есть возможность общаться с себе подобными, а время от времени и вовсе – покидать узилище. Говоря проще, – мы подготовились к жизни в условиях абсолютного господства кибернетических систем и постепенного угасания человеческой цивилизации, а созданный нами «лже-Логрис» – не более, чем удачная адаптация древних технологий под человеческую психику. Поймав взгляд адмирала, Найджел пожал плечами. – Не верите, не надо. Все, что я рассказал, – лишь необходимая прелюдия к вопросу об источнике данных. По соглашению, достигнутому между членами нашего клуба, любая входящая информация, поступающая в логры, открыта для всех. Подобная мера необходима для получения группой заинтересованных лиц сведений о событиях, происходящих в различных уголках Обитаемой Галактики. Готовясь к будущему, мы собираем всю доступную информацию – это позволяет вовремя отслеживать интересующие нас процессы и принимать взвешенные решения. Гревс взглянул на адмирала, пытаясь понять, насколько тот проникся сказанным, но по каменному выражению лица Ульриха сложно было судить о том, что творится сейчас в душе кадрового военного, и Найджелу не осталось ничего иного, как продолжить: – Я особенно пристально слежу за событиями, происходящими в секторе Корпоративной Окраины, и для меня не являлось секретом, что некоторое время назад корпорация «Новый Свет», ведущая активную разведку гиперсферных трасс, потеряла практически весь состав картографического флота при попытке исследовать противоположную окраину шарового скопления О'Хара. Затем к нам попала информация, что некоторые из разведанных гиперсферных курсов были приобретены Владимиром Брызгаловым – владельцем корпорации «Спейсстоун». По-видимому, он проанализировал ситуацию и предположил, что потеря картографического флота одной из ведущих корпораций сектора – не цепь роковых случайностей, связанных с зонами рискованной навигации. Брызгалов серьезно заинтересовался этим фактом и нанял одного из кибрайкеров – Фрича Ричарда Огдена, действительного члена нашего клуба, для разведки звездных систем в секторе пространства, где с завидной регулярностью исчезали картографические корабли. Ульрих кивнул, давая понять, что осведомлен об упомянутых событиях. – Огден, попав в известные вам условия, когда его жизни постоянно угрожала опасность, при каждой возможности транслировал данные в свой логр, – продолжал Гревс. – Теперь вам должно быть понятно, каким образом к нам попадали сведения секретного характера, вплоть до содержания допросов, которым Фрич подвергался в штабе флота, уже после завершения боевых действий в системе Алексии. – Найджел, вы отдаете себе отчет в сказанном?! – Штейхель порывисто привстал, но твердая рука Гревса осадила его назад. – Отдаю. Ульрих, неужели наш флот возглавляют столь импульсивные личности? На мой взгляд, адмирал должен обладать выдержкой. – Он улыбнулся. – Куда вы собрались бежать? Здесь кроме нас никого нет. Вы же не девица, которой сделали нескромное предложение. Я излагаю факты. От них не убежишь и, закрыв глаза, не спрячешься. – Что вы намерены предпринять? – Адмирал с трудом овладел эмоциями. – Неужели неясно? – Улыбка Найджела стала грустной, затем верхняя губа немного вздернулась, зловеще трансформируя образ. – Я уже осуществил задуманное. – То есть? – Разговариваю с вами. Хотя, боюсь, я сильно преувеличивал здравомыслие высших офицеров флота. Мы едва подошли к сути вопроса, а заинтересованности я не вижу. Только враждебность. – Давайте попытаемся еще раз. – Ульрих засунул руки в карманы. – Согласен. – Найджел присел напротив. – Сразу предупреждаю: конструктивного диалога в духе обвинений у нас не получится. Мы – не тайная преступная группа, как вам могло показаться. А у вас, – я имею в виду флот, – сейчас не то положение, чтобы пренебрегать советами. – Я понял… – Тогда продолжим. Сразу оговорюсь: информация, полученная от кибрайкера, не станет предметом политического или экономического шантажа. Мы не собираемся сводить счеты с Конфедерацией либо самоустраниться, наблюдая, как погибают те немногие, кто еще способен изменить ход грядущей истории. – Найджел, один вопрос: почему вас так сильно волнует будущее Обитаемой Галактики? – Все очень просто, адмирал. Никто из нас не собирается умирать, по крайней мере, так скоро. Мы прожили достаточно, чтобы научиться терпению и не приветствовать революций. У многих есть семьи и дети. Я говорю не от своего лица, заметили? Меня – О каком хаосе вы говорите? – Вам не удастся замять ситуацию. Единство Конфедерации на самом деле – мыльный пузырь, ну, если хотите, воздушный шарик, к которому уже поднесли огонь. Еще немного, и он лопнет, разлетаясь ошметьями планетных суверенитетов, а затем, после периода хаоса, на сцену выйдет та самая сила, о которой я упоминал в начале нашего разговора. Когда вдруг начнет деформироваться и рваться межзвездная сеть, еще не осознающий себя глобальный кибернетический разум ощутит боль, миллиарды машин, оснащенные модулями искусственного интеллекта захотят исправить ситуацию, вернуть единство, и вряд ли кто-то сумеет им помещать в деле объединения. – Не вижу поводов для развала Конфедерации, – мрачно и упрямо ответил Ульрих. – А зря. Ядро Содружества – всего лишь десяток сильных, консервативных миров. Но объективно существуют сотни других не менее развитых планет, еще не утративших мечту о полной самостоятельности. Сейчас они привязаны к Центральным Мирам толстенными канатами экономических связей, тонкими нитями политических интриг и иллюзорными ощущениями стабильности, которую якобы гарантирует Совет Безопасности. Заметьте, адмирал, я сейчас не рассматриваю миры Корпоративной Окраины, но именно они поднесут огонь на опасно близкое расстояние. – Общие фразы, и никакой конкретики, – буркнул Ульрих. – Поговорим о главном, – согласился Найджел. – Определяющей для нас стала информация об устройствах молекулярной репликации, состоящих на вооружении у механоформ чуждой расы. На первый взгляд – технология мечты. Автономные комплексы передового терраформинга планет, лишенные модулей искусственного интеллекта, работающие в строгом соответствии с имеющимися моделями и программами. Не сомневаюсь, что флот в состоянии захватить образцы репликаторов, а специалисты Конфедерации, изучив их, сумеют подчинить древние комплексы, наполнив их новым программным обеспечением. – И что же здесь плохого? – Тему репликаторов не удастся утаить, положить под сукно, оставив несколько полигонных образцов для внутреннего использования. Как минимум, одна из корпораций Окраины владеет информацией об их существовании. Не сомневайтесь: крупная игра уже началась, и в ходе нее будут куплены, призваны, искушены, либо шантажированы все кибрайкеры и мнемоники, в ход пойдут любые средства, ибо обладание прототипом репликатора или точными сведениями о технологии, дадут неограниченную власть над миром. В штабе флота еще не задались вопросом: куда подевалась цивилизация, создавшая механоформы, отправившая их в глубины космоса? Почему активная разведка не дала результатов? Где же эта могучая космическая раса? Молчите, адмирал? А я отвечу: нужно продвинуться чуть дальше, еще на сотню световых лет вдоль спирального рукава Галактики, и взглядам разведчиков откроются миры, некогда процветавшие, а теперь пустынные, где царят все те же механоформы. Их создатели выродились. Спросите, почему? Ответ прост. Технология молекулярного воссоздания механизмов, построек, предметов, что называется, из болотной грязи, – я утрирую, конечно, – уничтожает само понятие «экономика». Каждый мир становится абсолютно самодостаточным. Прекращается импорт и экспорт, ибо все, что можно описать в рамках цифровой модели, будет произведено в самые кратчайшие сроки, из добытых под ногами ресурсов, без всякого усилия или участия со стороны разумных существ. В результате – цивилизация угаснет в течение нескольких поколений. Канаты экономических связей не порвутся, они просто исчезнут. Каждый мир пойдет своей дорогой, и только попробуйте удержать его силой, – тот же репликатор произведет столько боевой техники, что при наихудших сценариях новая Галактическая война вспыхнет на почве пустякового недоразумения между двумя недалекими, но амбициозными политиками. Найджел встал. – Вариант второй, – глухо произнес он. – Допустим, восторжествует здравый смысл, и технология репликатора будет признана опасной. Но что происходит уже сейчас? Пока флот ведет разведку, а корпорации Окраины готовятся, если уже не приступили, к охоте за репликатором, вы позволяете механоформам атаковать планеты инсектов, выдавливая миллиардные армии разумных насекомых в регион, граничащий с Обитаемыми Мирами, провоцируя их на спорадическую миграцию, которая суть цепная реакция локальных конфликтов, начало новой глобальной битвы за жизненное пространство. Считаете, что шаровое скопление звезд настолько огромно, что конфликты между инсектами не выйдут за его пределы? Ошибаетесь, адмирал. Вы слепы, если не понимаете – за зоной неисследованной окраины расположены десятки звездных систем, где безраздельно царят древние механоформы, изменившиеся относительно первоначальных задач настолько, что любая попытка вторжения в зону их жизненных интересов все равно, что палка, ворошащая муравейник! Если раньше неодолимым барьером для любого рода соприкосновений и конфликтов являлась Вуаль логрианских устройств, скрывавшая скопление О'Хара, то теперь уже ничто не остановит экспансию чуждых механизмов, как и не ограничит бегущих Ульрих слушал Найджела, все более бледнея, но тот не остановился на сказанном. – Я вижу и другую опасность. – Гревс говорил прямо и беспощадно. – Наша, Штейхель промолчал. – Это не провокация, – продолжил Найджел, не дождавшись ответа. – Повторяю: мы – старейшие из мнемоников – хотим протянуть вам руку помощи. Пока не поздно, нужно действовать, но действовать во имя будущих поколений, ломая консервативные устои и взгляды. Космос, как среда обитания, не просто бросил нам вызов. Он сейчас искушает нас великими, но ведущими к гибели соблазнами, он призывает к ответу за все ошибки Экспансии, за беспечность по отношению к кибернетическим сущностям, нами же созданным. Ульрих, молча слушавший Найджела, поднял взгляд. – Сколько, по-вашему, у нас времени? – Его уже нет, – сухо ответил Гревс. – Действовать следовало еще – Это всё? – Этого достаточно, чтобы в штабе приняли решение – действовать самим или выслушать мнение старейших мнемоников цивилизации, предварительно гарантировав безопасность участникам встречи. Вы вели запись нашей беседы? – Естественно. – В таком случае, мне остается ждать результатов нашей встречи. Флайкар доставит вас к посадочному модулю. – Вы остаетесь? – Подышу воздухом. Загадочное существо – человек. Кайл недоуменно рассматривал следы. Вот оплавленный боевой скафандр, разрезанный непонятным способом: бронированная скорлупа, распавшаяся на две половины. Вот отпечатки обуви, оставшиеся на влажном после дождя склоне. Он ушел вглубь Ржавой Равнины? Наверное, человек знает цену своим способностям, если решился на столь отчаянное путешествие. Даже доминаторы не заходят дальше полусотни километров от своих баз, расположенных между технокладбищем и горным массивом. Или он не подозревает о сотнях опасностей, подстерегающих любого путешественника, решившего отправиться в странствие по Ржавой Равнине? Глубины неизведанного пространства кишат не только мутантами, чьи предки были созданы репликаторами, – основную угрозу представляют дикие сервы, ведущие постоянную борьбу за выживание в условиях острейшего дефицита энергии и запасных частей. Они похожи на диких озлобленных животных, живущих исключительно по закону силы. Кайл, изучив следы и определив направление, куда ушел человек, после недолгих раздумий решил последовать за ним. Он не мог поступить иначе. На миг в рассудке промелькнуло подозрение, адресованное самому себе: вспомнились слова Призрака, сказанные накануне. Своя ли воля управляет поступками? Или, действительно, с появлением на планете человека очнулись дремавшие до поры программы, исподволь навязывающие служение людям? Кайл задумался. На самом деле его рассудок, еще достаточно юный, не умудренный жизненным опытом тысячелетий, самобытный, сформировавшийся тут, среди превратностей Ржавой Равнины, имел массу преимуществ и недостатков. Кайл, не давая четких, недвусмысленных определений поступкам, не пытаясь разложить собственное поведение на логические составляющие, Ему хотелось увидеть одного из создателей, понять, что же он представляет собой? Действительно ли в его власти менять поведение механических существ? Но если это так, значит, человек способен в корне изменить реальность, приручить диких сервов, вернуть им утраченный смысл существования, создать островок порядка среди океана хаоса! Со стороны его размышления могли бы показаться наивными, но Кайла они не смущали. Каждому необходимо во что-то верить, иначе жизнь превратится в существование, поблекнут цели, что-то умрет внутри, в угоду гарантированному благополучию уже достигнутого. Кайл оглянулся, посмотрел в ту сторону, где к вечеру его будут ожидать посланники Призрака, и окончательно решил идти дальше. С такими мыслями он развернулся и зашагал вглубь Ржавой Равнины. Юное по духу существо, пытливый саморазвивающийся рассудок, заключенный в потрепанную оболочку сервомеханизма, произведенного более тысячи лет назад на далекой планете Земля… Вадим действительно не имел ни малейшего понятия о сотнях подстерегающих его опасностей. Неожиданная встреча со спейсбаллом ничего не изменила. Лайф куда-то исчез, видимо ему наскучило отвечать на вопросы человека. Рощин, в поисках укрытия от промозглой сырости и просачивающейся в подземелье воды, проник внутрь древнего устройства молекулярной репликации через внушительную пробоину в корпусе. К его разочарованию здесь, было пусто. Он придирчиво исследовал структуру древнего терраформера, но не обнаружил ничего, кроме нескольких переборок, делящих пустой, гулкий корпус на изолированные отсеки. Поначалу он подумал, что подсистемы репликатора расхищены другими сервами, но повторное изучение корпуса выявило наличие вмонтированных в бронеплиты лазеров небольшой мощности и полное отсутствие креплений для внутренних устройств. Создавалось впечатление, что репликатор на самом деле состоял из танкерных емкостей для вещества, силовой установки и множества загадочных, абсолютно пустых отсеков, к которым подходили энерговоды. Единственное объяснение, пришедшее на ум Вадиму, выглядело фантастичным, даже с точки зрения мнемоника: подсистемы репликатора, отвечающие за формирование моделей и их последующее послойное заполнение веществом, являлись структурами энергетическими. Столь смелое допущение требовало тщательной проверки. Делать окончательные выводы можно лишь после исследования и сравнительного анализа сигнатур нескольких действующих образцов планетопреобразующей техники. Ментальные усилия, предпринятые для изучения древнего объекта, неожиданно вернули усталость. Вадим не стал сопротивляться внезапному недомоганию, понимая, что подобные приступы – неизбежная плата за чрезмерные дозы боевых стимуляторов, благодаря которым он выжил. Внутри корпуса репликатора было сухо, система терморегуляции защитного костюма приятно согревала, и он присел, опираясь спиной о переборку древнего механизма. Отсюда, из недр Ржавого Холма практически не просматривались энергоматрицы блуждающих по равнине сервов. Рощин закрыл глаза, сосредоточившись на поиске Лайфа, и сам не заметил, как погрузился в сон. Несколько часов сна не восстановили силы, лишь сбили ощущение непомерной усталости. Лайф по-прежнему не появлялся. Рощин тщетно искал его, используя сканеры имплантов, видимо, спейсбалл испытал сильнейший эмоционально-информационный шок и, что называется, отправился куда глаза глядят, в попытке заново осознать себя, но уже в новом свете. «Пора бы и мне продолжать путь…» – подумал Вадим, разминая затекшие от неудобной позы мышцы. Практически весь световой день Рощин шел на пределе сил, стараясь не потерять чувство направления. Вокруг простиралось зловещее, удручающе воздействующее на разум мнемоника пространство, где повсюду, куда ни глянь, наткнешься на следы внезапно остановившейся деятельности десятков тысяч разнообразных механоформ, принадлежащих различным эпохам и цивилизациям. Если бы не ощущение могильного холода, исходящего от оплывших возвышенностей, не следы отчаянной и бессмысленной борьбы, можно было бы подумать, что тут когда-то располагалась богатейшая коллекция музея под открытым небом, но нет, не ощущал он созидательного начала, не приживался в сознании загадочный образ рачительного коллекционера: он видел искореженные конструкции, фрагментированные механизмы, следы применения энергетического оружия, да и наслоения Ржавой Равнины скрывали в недрах руины городов разумных насекомых, об этом тоже не следовало забывать. Так может, это они собирали тут различную технику? Он машинально двигался вперед, размышляя над открывшейся реальностью, стараясь не пускать в рассудок отчаянного осознания своего бедственного положения. Звездное скопление О'Хара хранило столько загадок, что историкам и археологам хватит работы не на одну сотню, а быть может, и тысячу лет. Предположение, что у истоков формирования технокладбища стояли древние Семьи инсектов, не противоречило здравому смыслу и тем знаниям, которые уже открылись людям в ходе исследования окраинных систем. Медленно преодолевая очередной подъем, Вадим пытался мысленно реконструировать события далекого прошлого. Он воочию видел руины огромного города, нет, наверное, целой сети городов-муравейников, которые миллионы лет назад возвышались над этой равниной. Их построили инсекты, не смирившиеся с господством харамминов, бежавшие от рабства и долгое время путешествовавшие по периферии шарового скопления звезд. Они двигались от одного светила к другому, в поисках пригодных для колонизации планет. Дойдя до гребня возвышенности, Рощин остановился. Дышалось тяжело. Силы таяли с каждой минутой, а шагать предстояло еще несколько километров. Вес древнего оружия казался лишней, непосильной ношей. Бросить его, что ли? Вадим осмотрелся. День клонился к закату, в хмурых небесах толклись кучевые облака, приближение ночи знаменовали серые, стремительно густеющие сумерки, краски дня блекли, среди пластов тумана, вновь собирающегося в низинах, ярче просматривались сигнатуры загадочных обитателей Ржавой Равнины. Обращают ли они на меня внимание? Вот один из сервов остановился, и тут же, возвращая болезненную ясность мышления, по нервам ударило хорошо знакомое чувство – он ощутил поток направленного на него сканирующего излучения, а в следующий миг неподвижная фигура неопознанного сервомеханизма метнулась прочь, словно испугавшись. Нет, оружие бросать нельзя. Чуждая техносфера не просто тревожила воображение. Неведомые до сей поры чувства переполняли рассудок, наглядно иллюстрируя расхожее утверждение о том, что мнемоник силен лишь там, где его окружают подвластные кибернетические системы. Раньше, еще до роковых событий в системе Алексии, Вадим не задумывался над справедливостью такой трактовки. Но ведь действительно, где бы он ни находился, в какой гарнизон ни забрасывала бы его судьба, везде он чувствовал себя вполне уверенно. Техносфера, которую мнемоник ощущает постоянно, являлась ни много ни мало базисным элементом сознания, именно она позволяла рассудку открывать новые и новые горизонты восприятия, манипулировать окружающим, простирая власть личности на немыслимые расстояния. Мутный от усталости взгляд Вадима увязал во враждебной мгле. Мысленно он мог дотянуться до невидимого, скрытого сумерками горизонта, различить общие очертания рельефа, зафиксировать сотни затаившихся во мраке опасностей, но не более. Каждое мнемоническое усилие, не подхваченное (как он привык) исполнительными механизмами, не поддерживаемое кибернетическими сетями, требовало невероятного напряжения моральных и физических сил. Хуже того, чуждая техносфера, изувеченная, разнородная, не просто отвергала требовательный ментальный порыв, – она сопротивлялась ему, у нее не было причин подчиняться человеку, напротив, источник стороннего воздействия воспринимался местными сервомеханизмами как нечто опасное, требующее противодействия. Рощин погружался в новые ощущения, как дайвер погружается в коварные глубины неизведанной морской пучины. «Не стоит дразнить судьбу. – Он присел, предоставив отдых измученным мышцам. – Бросать вызов всему и вся, по меньшей мере, глупо и самонадеянно. Власть разума над реальностью уже не богоподобна. Вот условия, в которых по-настоящему должен проходить проверку мнемоник». Рощин мысленно усмехнулся. Он по-прежнему воспринимал множество явлений, недоступных невооруженному рассудку, но власть над ними утрачена, необходимо уравновесить, соотнести в новом балансе усилия разума и тела, искать новые точки опоры, защищать себя не только ментально, но и физически, разбираться в сути замеченных явлений и соизмерять силы при попытках воздействия на чуждую техническую среду. Мысли Рощина, конечно, не носили такого строго упорядоченного характера. Новые ощущения воздействовали на разум, вызывая ответные реакции рассудка, впечатления осмысливались, инстинкт мнемоника – качество психики, неприсущее большинству людей, помогал ему находить верные трактовки полученных данных, вырабатывать линию поведения, которая позволит приобрести бесценный опыт выживания вне привычной с детства техносферы. Немного отдохнув, Вадим встал. «Еще несколько километров. Я справлюсь. Я обязательно дойду…» Ниже по склону протянулись заросли металлизированных растений, причудливо переплетающиеся со скелетами различных конструкций, выпирающих из недр холма. Двигаться приходилось осторожно, соизмеряя каждый шаг, склон был коварен, под тонким слоем почвы, едва скрепленной корнями растений, таились похожие на ловушки скрытые полости. Наблюдая за окружающим, Вадим подмечал и сотни других особенностей. Вокруг, несмотря на кажущуюся пустынность местности, на самом деле кипела жизнь в ее самых неподходящих для природы проявлениях. Сигнатуры крупных механоформ не исчерпывали разнообразие видов Единственное сравнение, приходящее на ум, – аналогия с некоторыми из планет Линии Хаммера, в особенности с Юноной, где после Галактической войны, на протяжении тысячелетия эволюционировали кибернетические механизмы. От сделанных умозаключений становилось не по себе. Спуск по склону наконец завершился, и Рощин, избрав в качестве тропы ложбину между холмами, уводящую в нужном направлении, вновь втянулся в ритм шагов, невольно размышляя над увиденным. Инсекты… Они ли стоят у истоков возникновения технокладбища? С одной стороны, в новейшей истории Обитаемой Галактики есть прецеденты подобного собирательства. Семьи разумных насекомых неравнодушны к импорту технологий. Например, известна попытка инсектов собрать на одной из планет образцы созданной людьми боевой техники периода Галактических войн и адаптировать ее «под себя». Правда, та попытка едва не обернулась гибелью планетной цивилизации насекомых, но и такой негативный опыт не входит в противоречие с реальностью Ржавой Равнины. Мысли и размеренный ритм шагов нарушило приближение новых сигнатур. Вадим остановился, напряженно прислушиваясь к навалившимся вдруг ощущениям. Близилась ночь. Вот уже несколько минут кучевые облака роняли мелкую морось кислотного дождя. Металлические поверхности древних машин, выступающие из-под почвы, постепенно окутывались ядовитыми испарениями. Там, где частички агрессивных осадков попадали на пятна ржавчины, процесс протекал особенно быстро. Желтоватый туман в полном безветрии поднимался замысловатыми завитками, скапливался в ложбинах, лениво тек вдоль пологих склонов возвышенностей. Метаболические импланты, сдавленно пискнув, переключили автомат фильтрующей дыхательной маски на максимальную степень очистки вдыхаемого воздуха. Рощин, присматриваясь к появившимся на склоне противоположного холма сигнатурам, испытывал в этот момент сложные и далеко не позитивные чувства. Несколько дней назад, отдавая все жизненные и моральные силы в боях за Алексию, он твердо знал, почему и зачем рискует. Что же произошло теперь? Где дала трещину и начала подламываться психика? Одиночество? Неопределенность будущего? Но мнемоник чаще всего одинок даже в толпе людей, да и жизнь никогда не баловала его стабильной предсказуемостью событий. Всматриваясь в размытые пятна неожиданно появившихся энергоматриц, Рощин внезапно поймал себя на том, что рассудок погружается в некое ирреальное пространство. Сумма ощущений, полученных за последние часы, внезапно начала трансформацию, формируя из отдельных ярких впечатлений нечто глобальное: в туманном кружеве ядовитых испарений зарождались все новые и новые сигнатуры, они постепенно окружали его, – неподвластные рассудку мнемоника кибернетические демоны, исчадия технологий многомиллионолетней давности, пережившие не только своих создателей, но и поколения подобных себе машин, ставшие чем-то другим… Исполинское технокладбище как будто оживало на глазах, словно ночь для его обитателей являлась временем активных действий. Большинство энергоматриц, зафиксированных сканерами имплантов, не приближались, они двигались неподалеку, то исчезая из вида, то появляясь вновь. Попытка вернуть самоконтроль не удалась. Не всякий человек в силах сохранять хладнокровие, когда вокруг в тумане ядовитых испарений все ближе и ближе скользят неопознанные сигнатуры, похожие на призраков, но грозящие вот-вот материализоваться, продавившись сквозь желтоватое марево конкретными формами одичавших механоформ. Срыв наступил внезапно. Рассудок не выдержал. Мозаика отдельных впечатлений окончательно сложилась в мрачную, подавляющую психику картину техногенного ада, мнемонические способности внезапно стали не подспорьем, а неким проклятием. Обычный человек не увидел бы и тысячной доли проявлений внезапно пробудившейся кибернетической жизни, но Рощин воспринимал реальность в полном объеме: несмотря на ухудшающуюся видимость, микросканеры имплантов различали все больше энергоматриц, – невидимое из-за облачности солнце уже скрылось за горизонтом и большинство обитателей Ржавой Равнины покинуло дневные убежища, выходя на ночную охоту. Взбунтовавшееся воображение, возможно, может и преувеличивало опасность, но не намного. Появившиеся поблизости механизмы заинтересовались человеком. Скорее всего объектом их внимания стали энергоблоки аварийных подсистем, закрепленные в специальных подсумках на поясе Вадима. Обычно их излучение блокировалось материалом бронескафандра, но сейчас вожделенные «огоньки» фиксировались сканерами механоформ, провоцируя их на активные действия. Логика кибернетических обитателей технокладбища была довольно проста. Они никогда не встречали человека, тепло его тела блокировалось тканью экипировки, в общем, сигнатура не идентифицировалась, механоформы «видели» лишь искорки энергоблоков, не более. Мысль, резанувшая по нервам, окончательно расслоила сознание. Здесь следует заметить, что термин « Основное противоречие заключалось вовсе не в количестве и технической оснастке избыточных имплантов, а в психологии личности. Кибрайкерами становились люди импульсивные, склонные к принятию мгновенных решений атакующего характера, не тяготеющие к устойчивым общественным связям, мнемоники же являлись их полными антиподами, они ценили стабильность, существенным для них было понятие коллектива, а главным психологическим щитом – осознание общественной необходимости, законности совершаемых действий. Одни похищали информацию, взламывали сети, переподчиняли себе кибернетические системы, другие противодействовали им, но наступил момент, когда корпорациям потребовался уникум, сочетающий в себе все передовые наработки запрещенных технологий избыточной имплантации. Именно тогда на Окраине возник термин «боевой мнемоник». Подготовкой новых специалистов занималось всего несколько человек, их методы отличались циничной жестокостью, отсев в процессе обучения достигал девяноста процентов, но бесчеловечный эксперимент все же увенчался успехом. После разгрома сети подпольных корпоративных школ, зачистки Окраины и признания избыточно имплантированных людей полноправными гражданами Конфедерации термин «боевой мнемоник» не исчез. Было создано специальное подразделение флота, куда на обучение попадали дети уже состоявшихся мнемоников и кибрайкеров. Нетрудно понять: несмотря на изменение методик обучения, боевые мнемоники Конфедерации неизбежно унаследовали частицу противоречия, до поры дремлющую в душе и сознании каждого из них… Реакция Вадима на приближение нескольких десятков механоформ была мгновенной. Его рассудок, по-прежнему ищущий точку опоры в пошатнувшемся мире, внезапно начал манипулировать реальностью, видоизменяя ее на уровне энергий. Он защищался, избрав тактику превентивного удара. Механизмам оставалось пройти несколько десятков метров, когда сигнатура одного из них исказилась, а затем начала приобретать характерные признаки энергетической матрицы Действия боевого мнемоника вызвали мгновенную реакцию со стороны сервов. Неожиданное превращение одного из собратьев в явного врага тут же изменило их поведение – одни шарахнулись в стороны, панически ища укрытия, другие, не найдя логического объяснения невероятной метаморфозе, на секунду замерли в замешательстве, третьи, фиксировавшие происходящее, но находвшиеся на некотором удалении от места события, тут же применили системы вооружений, стремясь уничтожить извечного врага. Стрельба из различных видов оружия не поставила точку во внезапно возникшей проблеме, напротив, лишь усугубила ее. Несчастного серва, которого Рощин использовал, желая напугать, остановить и рассеять направляющийся к нему отряд механоформ, разорвало в клочья, – своей цели Вадим добился, а вот последствий не предугадал. На склоне соседнего холма внезапно вскипела еще одна схватка – лучи лазеров, промахнувшиеся мимо цели, задели группу сервомеханизмов, до этого направлявшуюся по своим, неведомым человеку делам. Между ними и «обидчиками» тут же вспыхнул скоротечный бой, мгновенно привлекший внимание всех без исключения механоформ, находившихся в радиусе нескольких километров. Пласты ядовито-желтого тумана всколыхнулись, закручиваясь локальными смерчами. Поздно было укорять себя за секундный порыв, приведший к необдуманному шагу – всё новые и новые сигнатуры механизмов входили в зону эффективного сканирования, со всех сторон стекаясь к месту схватки. По-видимому, обитающие на Ржавой Равнине механоформы, прекрасно понимали, что на месте любого боестолкновения всегда найдется, чем поживиться, а многие из них не прочь были померяться силами, но уже в схватке за обладание трофеями. Так или иначе, Вадиму следовало бежать, иначе он рисковал попасть в самый эпицентр назревающих событий. Туманное кружево с шипением пронзили несколько лазерных лучей, на склоне холма взметнулись снопы искр и зардели вишневые пятна расплавленных металлоконструкций, визгливо ударил рикошет одиночного выстрела, почва под ногами передавала ощутимую вибрацию от стремительного приближения нескольких десятков машин. Пришлось пожертвовать одним из двух остававшихся в запасе контейнеров с нанопылью. Швырнув небольшую цилиндрическую капсулу в сторону соседнего холма, Рощин тут же вошел в мнемонический контакт с частицами нанопыли, передав инструкции для формирования сети. Контейнер автоматически открылся, распыленные в воздухе микромашины мгновенно приступили к исполнению программы: формируя небольшие скопления, они имитировали ложные сигнатуры, отпугивая наиболее осторожных кибернетических обитателей Ржавой Равнины, иных, более любопытных, глупых или бесстрашных увлекая в сторону от избранного человеком направления бегства. Действия микрочастиц, соткавших десятки энергетических фантомов, добавили сумятицы, «столкнув лбами» несколько агрессивно настроенных механоформ, преграждавших ложбину, – вступив в схватку, они постепенно скрылись за пологим склоном холма. Вадим, собрав все силы, побежал, стремясь как можно быстрее покинуть опасную зону. Кайл шел весь день и часть ночи. После заката солнца читать следы в полной темноте помогали сканеры. Мелкий моросящий дождь упрощал задачу: отпечатки обуви, не похожие на отметины, оставленные конечностями сервов, стали попадаться ему все чаще, указывая верное направление. Разведчик шел размеренным шагом, понимая, что постепенно сокращает дистанцию. После наступления сумерек в нескольких километрах к востоку внезапно вспыхнула яростная схватка между дикими сервами. Само по себе событие достаточно заурядное, но следы человека уводили в ту же сторону, и Кайл невольно прибавил шаг. Вокруг царила разнообразная жизнь. Мимо разведчика с басовитым гудением промелькнула стайка неболгов – десятисантиметровых летающих механизмов, похожих на головастиков (Кайл бессознательно применял ко многим механизмам формы, присущие представителям животного мира Земли, ведь образы, связанные с флорой и фауной далекой планеты хранились в его долгосрочной памяти еще с момента изготовления). Для андроида маленькие существа не представляли угрозы, они, как правило, не нападали на подвижных сервов, предпочитая «крмиться» на останках разрушенных механизмов. Отследить их перемещения было достаточно легко по радиоактивному следу. По собственному опыту Кайл знал, что неболги опасны лишь в большой стае, насчитывающей несколько сот особей. Разведчик предполагал, что небольшие создания, свободно перемещающиеся в воздушной среде и очень ловко орудующие в недрах Ржавых Холмов, добывают ядерное топливо из реакторов обездвиженных, уже неспособных защитить себя сервов. Он остановился, с интересом проследив за полетом стайки. Было непонятно, куда они девают добытое активное вещество? Кайл не исключал, что неболги являются симбионтами крупных механоформ, поставляя им излишек добытого активного вещества. Термин «симбионты», опять-таки заимствованный из мира понятий живой природы, в данном случае являлся неверным. По крайней мере, так считал Призрак. Он полагал, что неболги – не более чем ресурсодобывающие модули крупных боевых механизмов. Кайл, однажды поспоривший по этому поводу с Призраком, спросил: «Почему именно Призрак тогда снисходительно разъяснил, что механизмы не возникают сами по себе. Их создают в определенных целях, конструируют и программируют для работы в известных условиях. Было бы нерационально проектировать модули, разрушающие машины ради нескольких граммов ядерного топлива. В таком случае неболги либо боевые формы, способные проникнуть через броню и разрушить реактор, либо действительно – охотники за активным веществом, работающие на поле боя, забирающие активное вещество у поврежденных механоформ и транспортирующие его к уцелевшим машинам. Кайл выслушал Призрака, но не нашелся что ответить, лишь пообещал себе, что однажды проследит за неболгами и выяснит, как эти малыши используют свою добычу. Тем временем схватка между механоформами разгоралась все сильнее. Теперь Кайл уже не отвлекался на разные пустяки, сконцентрировавшись на событиях, происходящих менее чем в километре от его позиции. Отсканировав окрестности, он с удивлением обнаружил несколько сигнатур боевых доминаторов. Откуда бы им тут взяться?! Быстро взобравшись на вершину холма, разведчик приступил к подробному изучению многочисленных энергоматриц, сравнивая показания сканеров с видеорядом, поступающим от видеокамер. Сигнатуры доминаторов показались Кайлу Однако, умозаключение мыслящего андроида вовсе не являлось очевидным для полусотни диких сервов, достаточно крупных и хорошо вооруженных, чтобы не броситься прочь при виде доминаторов. Они яростно атаковали противника, но разряды энергии проходили Кайл, желая полностью разобраться в происходящем, поднялся на вершину холма, ловко и быстро вскарабкался по накрененной решетчатой ферме, торчащей из недр возвышенности и, оказавшись на удобной позиции, включил оптическое увеличение. Мгновением позже он получил подтверждение своей догадке. В том месте, где сканеры фиксировали доминаторов, никого не было! Иллюзии?! Ложные сигнатуры? Но кто и зачем их создал? Пока он размышлял над странным, нехарактерным для Ржавой Равнины явлением, несколько крупных сервов незнакомой Кайлу конструкции [35], ведя огонь по «доминаторам», случайно задели друг друга. Тут же забыв об исконных врагах, сигнатуры которых к тому же вдруг начали искажаться и таять, обитатели технокладбища бросились друг на друга. На склоне противоположного холма с новой силой вскипел бой, а со всех сторон к месту события уже подтягивались десятки различных небольших механизмов, они нервно кружили в сторонке, ожидая, когда завершится побоище, надеясь отыскать среди останков побежденных уцелевшие энергоблоки и различные (зачастую унифицированные для определенных групп машин) компоненты кибернетических модулей. Кайл, проанализировав происходящее, уже не сомневался, что схватку между машинами спровоцировал человек. С одной стороны, мотивы его поступка нетрудно понять, но с другой, зачем же так жестоко стравливать между собой сервов? Оценив степень реальной угрозы, разведчик покинул наблюдательный пункт и, приняв меры дополнительной маскировки, направился дальше, внимательно изучая следы на земле. Через некоторое время ему удалось отыскать отпечатки обуви. Следы вели прочь от места схватки, – человек ушел по ложбине, предварительно расчистив себе дорогу: часть сервов он распугал, создав энергоматрицы доминаторов, другие же вступили в бой с призраками, уже не обращая должного внимания на необычное существо. В низине среди холмов чадно горели несколько остовов крупных механоформ. Взглянув на них, Кайл испытал чувство досады. Личности машин, оснащенных искусственными нейросетями, так же не похожи друг на друга, как личности людей. Следы, по которым шел разведчик, становились все более отчетливыми. Он еще не видел человека, но наблюдал последствия его поступков, и нужно сказать, что зерно сомнения, посеянное в рассудке предупреждением Призрака, дало росток. Кайл, отлученный от создавшей его цивилизации, воспитанный реалиями Ржавой Равнины, оценивал происходящее с точки зрения коренного жителя этих мест. Его чувства радикально отличались от чувств человека, и не только потому, что у машины иная сенсорика [36]. Прежде всего Кайл отождествлял реальность Ржавой Равнины с понятием очень близким по смыслу к термину «родина». Здесь он осознал себя, тут прошли полные опасностей годы его «детства», были сделаны первые личные открытия. Окружающий мир в сознании Кайла выглядел опасным, но не враждебным. Он не воспринимался, как «фрагмент техногенного ада», и, соответственно, отношение Кайла к реальности Ржавой Равнины резко отличалось от восприятия человека… Ему было жаль диких сервов, которые уничтожали сейчас друг друга. Кто-то из них со временем мог бы развиться в мыслящее существо. Думая о человеке, он уже не испытывал эйфории; предчувствие потрясающего события – встречи с одним из Создателей – поменяло знак. В поступках пришельца виделось что-то зловещее, непостижимое для юного искусственного интеллекта. Неужели Призрак прав, и все машины для человека не более, чем неодушевленные предметы, которые можно использовать в своих целях, как некоторые сервы используют подходящие по размеру и форме фрагменты металла, снаряжая их в магазины электромагнитных орудий вместо давно истраченных штатных боеприпасов? Если отбросить мечты и эмоции, получалось именно так. Человека совершенно не волновала судьба «Нет. Я не вправе его обвинять, а тем более судить. Догоню и спрошу, надеюсь, он ответит». Он даже остановился от неожиданности, озираясь вокруг. Устройства связи в условиях Ржавой Равнины работали очень плохо. Да и не фиксировалось никакой передачи! Однако голос Призрака прозвучал явственно, фраза, облеченная в форму приказа, толкала к действию, усиливала сомнения, предлагала простой выход из сложной ситуации. Чей это голос? Призрака или мой? Секундное оцепенение прошло. Разведчик не знал таких понятий как «коварство». Он не задумался о том, что определенные инструкции могли быть внедрены в его систему некоторое время назад, при разговоре с хозяином бункерной зоны, который предвидел развитие событий и, возможно, преследовал свои, далеко идущие цели, посылая Кайла на разведку. Схватка машин постепенно угасла. Терзаемый сомнениями андроид удалился на четыре километра от злополучных холмов, следы человека, отпечатавшиеся в сырой почве, выглядели совсем свежими – еще десять-пятнадцать минут, и он догонит Создателя. Ложбина, петлявшая меж возвышенностями, выводила к обширной болотистой низине. Углубившись в размышления, ведя непрестанный спор с самим собой, Кайл одновременно желал и страшился встречи. Впереди, на открытом пространстве болота, среди небольших взгорков и кривых чахлых деревьев, сканеры разведчика внезапно зафиксировали необычайно яркие сигнатуры знакомой конфигурации. Он остановился. Энергетические орхидеи! Но они никогда не растут на болотах. Эти опасные явления встречаются лишь там, где есть источники энергии, например, работающие реакторы машин, погребенные в недрах Ржавых Холмов, или мощные геотермальные аномалии в горах. Собственно, название не отражало сути явления. На самом деле энергетические орхидеи – не цветы. Они – энергетическое поле, возникающее в результате активной деятельности колоний весьма опасных карликовых машин. Сигнатура получила звучное название из-за характерной конфигурации, похожей на длинный стебель растения с несколькими соцветиями. Карликовые механизмы Кайл мысленно называл «сервомуравьями». Несмотря на одинаковый внешний вид, небольшие механизмы различались по поведению и специализации. Как и земные насекомые, они трудились коллективно: обнаружив источник энергии, облепляли его, будто настоящие муравьи, и начинали особый этап жизнедеятельности, вероятнее всего – размножались, хотя некоторые разведчики, наблюдавшие целые поляны «энергетических цветов», утверждали, что после ухода сервомуравьев на месте пиршества нередко остаются загадочные предметы непонятного предназначения. Приближаться к колонии карликовых машин в период их активизации крайне опасно. Часть особей из состава сообщества всегда настороже, они готовы померятся силами с любым, даже крупным и хорошо защищенным сервом. Систем вооружений у карликов нет, зато металлокерамические жвала способны откусывать фрагменты самых прочных сплавов… Кайл не решился двигаться дальше. Судя по размерам «орхидеи», пир маленьких существ был в самом разгаре. Нужно хотя бы попытаться определить, что за источник энергии они отыскали в болоте, – решил разведчик, сканируя окрестности в поисках подходящей возвышенности… В этот момент он увидел человека! Тот стоял всего в нескольких метрах от пламенеющего энергетического цветка и, не отрываясь, смотрел, как копошатся сотни сервомуравьев, облепивших какую-то, едва выступающую над поверхностью болотной жижи конструкцию. Кайл невольно «вскрикнул». Автоматическая передача данных, адресованная человеку, предупреждающая его об опасности, заставила того оторваться от мрачного созерцания суетливой жизни колонии карликовых сервомеханизмов. Обернувшись, он скользнул взглядом по фигуре андроида и вдруг вскинул оружие! Разведчик остолбенел. Прав был Призрак… Но что случилось? Почему я не могу отреагировать на угрозу, что происходит?! Панические мысли Кайла оборвались одновременно с трескучим звуком двух коротких очередей из «АРГ-8». К окраине болот Рощин вышел на пределе физических сил. Данные навигационного чипа, изъятого из бронескафандра, указывали, что Хьюго и Креш подбили гипертранспортировщики где-то неподалеку, значит, и вскрытая ими защитная оболочка затоплена поблизости. Радиус поисков составлял не более километра. Необычную сигнатуру, похожую на цветок, он заметил еще издали. У основания этой странной энергоматрицы сновали небольшие существа, очень напоминающие механических муравьев. Поначалу Вадим не придал должного значения колонии карликовых сервов. Ему сейчас было не до красот или исследований. За время долгого, изматывающего перехода, он насмотрелся самых разных сигнатур, и чувство новизны постепенно притуплялось по мере того, как возрастала усталость. Разбитая спасательная капсула с отключенным гиперприводом должна излучать сигнал аварийного маяка, по которому ее нетрудно отыскать, однако сканирование болота ничего не дало. Рощин не отчаивался. Неизвестно, какие повреждения получила аппаратура во время крушения, вскрытия и последующего затопления. Делать нечего, придется метр за метром сканировать болото, в поисках покоящегося под слоем жижи индивидуального спасательного модуля, а затем искать способ его подъема, – без скафандра Вадим даже не помышлял о подводных манипуляциях с генераторами гиперпривода. Необычный энергетический цветок он поначалу обошел стороной. Сигнатура, излучаемая колонией карликовых машин, слепила, фонтанировала энергией, засвечивая площадь в десяток квадратных метров. Четверть часа Вадим занимался безрезультатными поисками. Он и сам не заметил, как постепенно принял новую реальность, стал свыкаться с обстановкой исполинского технокладбища, демонстрировавшего сотни необычных явлений. Может, поэтому он не сразу уделил должное внимание полыхающей на краю болота сигнатуре? Рощин искал определенный предмет, но, не обнаружив в радиусе пятисот метров частей спасательной капсулы, вернулся к тому, с чего начал, задавшись вопросом: а что, собственно, является источником энергии для столь бурной деятельности колонии карликовых сервов? Остановившись в десятке метров от полыхающей энергоматрицы, он погрузился в мнемоническое восприятие, мысленным усилием проникая вглубь явления, отсеивая засветку, пока вдруг не различил темные контуры предметов, облепленных сотнями копошащихся сервов. Дьяволы Элио! Источником энергии для необычной сигнатуры являлись накопители спасательной капсулы, а похожие на муравьев механизмы занимались тем, что отщипывали кусочки обшивки герметичных секций гипердрайва, проделав в защите несколько дыр, через которые внутрь уже хлынула вода! В первый момент Вадима захлестнуло отчаяние. Надежда подать сигнал, сообщить о своем местонахождении, рухнула. Он угрюмо смотрел, как сотни непонятных механических существ пожирают обшивку, как вдруг по нервам ударил внезапно прозвучавший в сознании голос: Вадим оглянулся. На краю болотистой низины стоял андроид, но в первый момент не человекоподобная машина привлекла внимание Рощина, заставив инстинктивно вскинуть оружие. Сзади к дройду медленно подбирались два крупных серва, внешне похожих на механических пауков. Действия галакткапитана опередили намечающуюся драматическую развязку: два обитателя технокладбища явно намеревались напасть на человекоподобную машину, пользуясь непонятной беспечностью андроида, позволившей им подкрасться к нему со спины и изготовиться к прыжку… Интуитивное предвидение развязки заставило Вадима двумя короткими очередями отпугнуть сервов, но тут внезапно проявил активность механический муравейник: в сторону человека выпросталось «щупальце», состоящее из нескольких десятков карликовых механизмов. Он отпрянул, одновременно нанеся электромагнитный удар. Устройства его имплантов разрядились ЭМИ-излучением, «щупальце» мгновенно рассыпалось, разделяясь на отдельных, составлявших его сервов; их тут же поглотила болотная жижа, а Вадим испытал резкое головокружение, граничащее с потерей сознания, ведь для генерации импульса ему пришлось сконцентрировать и без того истощенные жизненные силы организма – иного источника питания для кибермодулей в распоряжении галакткапитана попросту не было. Андроид, очнувшись от непонятного шока, резко развернулся, одновременно смещаясь в сторону, но запоздалая реакция позволила двум сервам прицельно разрядить по нему лазерные излучатели. Вадим внезапно оказался между двух огней. С одной стороны, два обитателя технокладбища, одержав легкую победу над дройдом, решили продолжить охоту, подбираясь к человеку, с другой – потревоженные ударом электромагнитного импульса карликовые механизмы оставили в покое изувеченный гиперпривод капсулы и бросились на Рощина, проявив целеустремленность, граничащую с яростью. Вадим едва держался на ногах. Силы человека не бесконечны, марш-бросок по холмистой равнине окончательно истощил организм. Сознание плавало где-то на грани реальности, он осознавал смертельную опасность, но не мог активно противостоять ей. Мгновенное сканирование окрестностей показало, что «зацепиться» не за что, в радиусе действия кибермодулей читались лишь неподвластные разуму, чуждые сигнатуры. От неминуемой смерти галакткапитана спасла машинальная реакция, основанная на многолетнем боевом опыте. Он как будто нарочно медлил, дожидаясь пока сервы не уверуют в его абсолютную беспомощность, а когда две механические «рептилии» бросились на него, сочтя расточительством тратить энергию на поражение цели лазерными разрядами, Вадим, собрав остаток сил, резко отпрянул в сторону, одновременно активируя работу модулей фантом-генераторов. Последнее, что он успел заметить, прежде чем от запредельного ментального усилия, запитавшего энергией устройства маскировки, погасло сознание, были два извивающихся, стелящихся вдоль болотистой почвы потока сервомуравьев, похожие на отливающие серым металлом тела фантастических змей. Когда с их сканеров внезапно исчез человек, они не остановились – бросились на яркие сигнатуры двух незадачливых «охотников», и те уже не успели увернуться от молниеносного атакующего рывка сотен карликовых механизмов. Сознание вернулось к Вадиму ощущением ледяного, пронизывающего до костей ветра. Он открыл глаза, чувствуя, как его лихорадит. Заряд батарей защитного костюма истощился, подсистема терморегуляции отключилась, он лежал в стылой болотной жиже, в нескольких метрах от него копошились сервомуравьи, облепившие прочные эндоостовы поверженных механоформ. Фантом-генераторы, спасшие его от атаки маленьких механических тварей, все еще работали. В первые секунды, Рощин, попавший под власть болезненных ощущений иззябшего, как будто избитого тела, не сумел объяснить себе, почему устройства имплантов продолжили работу, после того как разум погрузился в пучину безвременья? Более того – пока рассудок мнемоника находился в отключке, маскирующие микромодули не только продолжали работать, они еще и расширили радиус своего действия, прикрыв пологом защиты неподвижный, поврежденный в нескольких местах, все еще истекающий сизым дымком корпус андроида, а также полузатопленные секции гиперпривода. Вадим попытался привстать. Рука провалилась в зыбкую трясину, но на глубине полуметра все же нашла опору. Кое-как добравшись до сухого бугорка, Рощин сел, чувствуя себя совершенно разбитым. Холодный пронзительный ветер обжигал лицо, мышцы сотрясала мелкая дрожь, – организм пытался вернуть тепло, но заложенных природой механизмов терморегуляции явно не хватало. Нужно двигаться, иначе просто замерзну. Мысль справедливая, но рядом копошатся сервомуравьи – слишком опасное соседство для совершения необдуманных движений. Превозмогая холод и боль в мышцах, Вадим заставил себя абстрагироваться от изматывающих ощущений, волевым усилием переключая внимание на мнемоническое восприятие окружающего. Мир мгновенно изменился. Кроме сигнатур карликовых механизмов, рядом обозначились еще четыре энергоматрицы. Одна принадлежала поврежденному андроиду, вторая – изуродованным секциям гиперпривода спасательной капсулы, и еще две, в виде фантастических энергосоцветий, возвышались над неподвижными остовами пожираемых в данный момент обитателей технокладбища. И еще одна искорка, от слабой термальной сигнатуры, тлела на груди Вадима. Логр!.. Как же я забыл о нем?.. Вот, значит, кто не позволил отключиться фантом-генераторам и даже расширил радиус их действия!.. Правильно. Андроид, как и секции поврежденного гипердрайва, имеют для меня исключительную ценность. Сознание понемногу прояснялось. Мысли утратили расплывчатость, но тело почти не слушалось, каждое усилие давалось с трудом, словно он долго голодал и дошел до крайней степени истощения. Сосредоточившись на сигнатуре гиперпространственных двигательных секций, Вадим был вынужден признать, что для передачи сигнала на гиперсферных частотах генераторы уже не годятся. Попавшая внутрь вода не причинила бы вреда сложным, но хорошо защищенным устройствам, если бы не варварское вмешательство сервомуравьев. Стремясь добраться до источников энергии, они в буквальном смысле прогрызли несколько герметичных оболочек, приведя в полную негодность один из контуров гипердрайва. Единственной ценностью, которую еще можно было спасти, являлся блок универсальных накопителей энергии. Не отключая фантом-генераторов, Вадим погрузился в ледяную болотную жижу. Тело почти отказывалось повиноваться, мышцы сводило судорогами от холода, но иных вариантов не было. Либо он достанет блок накопителей, либо… Онемевшие пальцы срывались с осклизлой поверхности, освободить нужный блок от фиксаторов удалось только с третьей или четвертой попытки. Мутная вода подступала к самому горлу, Рощин уже не чувствовал рук и ног; не стремление выжить и даже не личное упрямство, а неодолимое желание согреться, помогло ему вытащить из-под воды герметичный блок накопителей и снова отползти на небольшую возвышенность. Еще некоторое время потребовалось, чтобы непослушными пальцами расстегнуть один из клапанов защитного костюма, достать универсальный соединительный шнур энергопитания и подключить его к источнику энергии. Совершив последнее усилие, он застыл, не двигаясь. Никогда в жизни Вадим не испытывал такого тупого безразличия к своей дальнейшей судьбе. Прошло немало времени, прежде чем он окончательно пришел в себя, все еще чувствуя слабость, но уже адекватно воспринимая действительность. Мышцы больше не трясло, ледяной ветер не ощущался, вдоль лица струились токи теплого воздуха, вернулось острое чувство голода, а вместе с ним и желание жить, двигаться, дышать… Первое усилие далось с трудом, затем пошло легче. Вадим не отключал модули маскировки, но поле, защищающее его и близлежащие объекты от обнаружения, постепенно смещалось по мере того, как он делал первые шаги по направлению к скатившемуся в ложбину корпусу андроида. Через минуту поврежденные секции гиперпривода вновь стали видны и сразу же привлекли внимание сервомуравьев. Вадим к этому моменту уже добрался до андроида и с усилием приподнял его. Информация о планете требовалась, как воздух. Теперь, лишившись средств межзвездной связи, он мог блуждать по Ржавой Равнине до самой старости… или отыскать оптимальное решение проблемы, восстановив систему человекоподобной машины. Свое оружие Вадим утопил в болоте, так что «АРГ-8», крепко зажатая в механических пальцах сервомеханизма, пришлась очень кстати. К счастью, сканирование расположенных неподалеку холмов выявило наличие нескольких скрытых под слоем почвы полостей. Нетрудно было догадаться, что там погребены корпуса неких машин. «Не важно… Мне необходимо укрытие, чтобы прийти в себя, восстановить силы, отремонтировать андроида…» Вадим направился к ближайшей возвышенности, шаг за шагом восстанавливая потерянную уверенность в том, что ситуация в принципе имеет выход. Вход внутрь погребенного под слоем почвы корпуса какого-то древнего механизма представлял собой узкую расселину, вернее разлом в обшивке. Почва местами осыпалась с закругляющегося борта, в одном месте трещина расширялась до полуметра – вполне достаточно, чтобы протиснуться внутрь и протащить андроида. От физических усилий Вадиму стало жарко, система терморегуляции защитного костюма по непонятным причинам работала со сбоями. Временный прилив сил вновь грозил смениться полной апатией, Вадим не строил особых иллюзий относительно выносливости человеческого организма, лишенного всех подпорок, которые мы, не задумываясь, именуем благами цивилизации. Физическое и моральное истощение являлось серьезной проблемой. «Прежде чем предпринимать какие-то дальнейшие шаги, мне придется восстановить силы», – думал Вадим, с трудом втаскивая корпус андроида в узкую расселину. «Неужели бои за Алексию происходили всего лишь несколько дней назад? – Вадим наконец втащил дройда внутрь сумеречного пространства, и, не удержавшись на ногах, повалился на «пол». – Кажется, это было в прошлой жизни…» |
||
|