"Юлия Шмуклер. Рассказы" - читать интересную книгу автора

денек. В палате шла вялая работа. Все устали, врачи и студенты разбежались.
От вчерашних роскошных криков не осталось и следа - кричали тоже устало,
слабо. Женькины невзаправдашние роды кончились; она чувствовала себя усталой
и старой, болела голова. Мальчик лежал совсем тихо, еще спал. Ей вдруг
захотелось плакать, как будто должно было произойти несчастье, как будто
что-то страшное ждало ее за углом.
- Ты че? - спросила ее акушерка. - Че расстраиваешься-то? Еще
родишь, все родите, никуда-эт от вас не денется. У тебя схватки ложные были,
ясно? Пойдешь в патологию, полежишь, а как начнешь - обратно сюда.
- А вас не будет? - спросила Женька.
- Я-т уж отработала, как раз под пасху... Вон, смена моя идет.
От двери, четко отбивая шаг, как и положено при смене караула, шла
врачиха, пышная, в золотых очках. За ней, в кильватерном строю, двигалась
новая акушерка.
- Дуся, - сказала новая врачиха новой акушерке. - У меня кесарево.
Следи, чтоб тут тихо было.
В случае чего позовешь.
И ушла, сильно ударяя об пол розовыми ногами. Командование приняла
акушерка - молодая, с красивым и насмешливым лицом крепкой ведьмы
откуда-нибудь из "Ночи перед рождеством".
- Ну, бабоньки, - сказала она весело, - праздник у нас сегодня,
пасха, Христос Воскресе. А вы, как свиньи какие, заголясь - тьфу! А ну,
прикройсь! И судна убрать.
И бабы прикрылись и замолкли, будто только и ждали, чтоб рявкнули на
них. Дуся увидела, что Женька смотрит на нее, подошла. - А ты чего лежишь,
прынцеса?
- Ложные схватки, переводят в патологию, - доложилась Женька.
- Раскройсь.
Она послушала Женькин живот, сказала презрительно: "Прыщ вскочит, они в
роддом бегут", и удалилась.
"М-да, - подумала Женька, - дурак будет, кто станет с этой рожать.
Угробит элементарно". Ей ничего такого, к счастью, не грозило. Просто
замечательно было, что ее брали в патологию; все эти предчувствия - ерунда
собачья. Она съела принесенную манную кашу и лежала тихонько, как мышка, как
вдруг около ее кровати материализовалась чужая, горбатенькая нянечка и,
крадучись, засунула в тумбочку пакет с яблоками.
- У ворот стоит, - прошептала она, - выглянуть просит, если в
состоянии.
Женька сладко дрогнула - Илюшка! Она оглянулась - Дуси нигде не было,
никто не смотрел - вдела ноги в шлепанцы, и - к окну.
Илюшка стоял совсем неподалеку, маленькая патетическая фигурка в
беретике. Она постучала пальцем по стеклу - "Сюда! Сюда смотри!". Он
заметил и рот у него растянулся до ушей. На лице его было высказано столько
доброты и любви, что видеть это было почти невозможно. Он стал спрашивать:
'"Как ты? Что? Почему я тебя вижу?" Она развела руками и выпучила глаза,
изображая полное недоумение, потом он ей показал - "Напиши!", а она
показала - "Чем? Карандаша нет", а он хлопнул себя по лбу: "Ах, я, балда,
балда!", а она показала, что не надо, потому что ее переводят, а он
испугался - "куда? в чем дело?". Она попробовала ему объяснить, но это было
слишком сложно; тогда она махнула рукой, стала просто улыбаться, чтобы