"Семен Шмерлинг. Десант (Повесть о школьном друге) " - читать интересную книгу автора

живет и здравствует, хотя немного горько: это не та школа с ее
учителями, ее ребятами, состав ее, вероятно, сильно изменился, не
только у преподавателей, но и у учеников. Но все же это именно школа
№ 7. ЛОНО! И она мне родная. Ей и ее старым учителям, Марии Яковлевне
и другим, я передаю свой горячий красноармейский привет. И рука моя
еще крепче стиснет оружие, пуля еще метче будет разить ненавистных
выродков, чтобы я мог снова встретить свою родную школу, родных
учителей и учеников.
Крепко, крепко жму Вашу руку. С красноармейским приветом. Л.
Некрасов".
В письме не было ни строки о тяжелом ранении и награде. За успешную
разведку в тылу врага красноармейца Некрасова наградили медалью "За отвагу".
Зато к письму была приписка: Леопольд просил выслать копию школьного
аттестата, в котором, кстати сказать, стояло одиннадцать пятерок и лишь три
четверки. Этот документ нужен был ему для поступления в военное училище.
Главая третья. Встреча


1

Ранним июньским утром Октябрина Иванова, по-школьному Рина, вышла из
дома и зашагала по Большой Полянке. Шла медленно, только вчера она вернулась
из эвакуации и теперь ревниво и беспокойно оглядывала свой город.
Целехонька "Толстовка", ее любимая библиотека, не тронуты готический
особнячок Дома пионеров и темно-серые величественные многоэтажки. Только
окна крест-накрест заклеены бумажными полосами да в форточках торчат
жестяные трубы от "буржуек". Вздрогнув, замерла перед светлым зданием
райкома. Правый угол напрочь снесен фугаской, обрубленный торец прикрыт
листами побеленной фанеры.
Продолжая свой осмотр, Рина подошла к Каменным мостам, Большому и
Малому, и огляделась. Все на месте - и сами мосты, вздымающиеся над
зеленовато-серыми водами Канавы и Москвы-реки, и огромные корпуса Дома
правительства, и привольно раскинувшийся на зеленых холмах Кремль. Сколько
она не бывала тут? Целую вечность! После выпускного бала. Тогда на ней было
вишневое платье и алая роза в волосах... Она танцевала вальс. А потом они
бродили по центру. От той светлой ночи ее отделяли прифронтовые окопы,
изнурительные марши, голод, бомбежки, эвакуация... Какая же она теперь,
Ринка Иванова?
Пройдя гостиницу "Националь" и портик Ермоловского театра, она
задержалась у одноэтажной булочной-кондитерской, когда-то манившей калачами
и пирожными. Витрина была заложена мешками с песком, но оставалась свободной
полоска туманного зеркала. В нем отражалась худенькая девушка в застиранном
ситцевом платье. Высокая шея, тонкая талия и крепкие стройные ноги. На лице
ее, смуглом, оливковом, исчезла детская припухлость щек и губ, оно стало
строже.
Проходившие мимо военные поглядывали на нее и улыбались. Смутившись,
она отпрянула от витрины и заспешила к высокому лобастому зданию
Центрального телеграфа. Три года назад в его полутемном зале дремали ее
одноклассники, а их товарищи поочередно дежурили в длинной очереди у дверей
МХАТа, чтобы утром непременно купить самые дешевые билеты на "Дни Турбиных",