"Семен Борисович Шмерлинг. Первая бритва (Военные рассказы) " - читать интересную книгу автора

дивизии. И когда Валерий разложил бритвенный прибор и взглянул в зеркальце,
в воздух по тревоге были подняты несколько эскадрилий "Юнкерсов-87", которые
из-за особой формы стоек шасси именовались у нас "лаптежниками". Воздушная
армада взяла курс на украинское село, на случайный гарнизон, воины которого
еще не отошли от сладкого после ратных трудов сна.
Валерий сбивал в медном тазике мыльную пену, но мыслями был далеко. В
детстве он любил смотреть, как бреется отец. Тот вставал рано, чтобы
наносить воды и дров, а потом принимался священнодействовать. Не глядя в по
тускневшее зеркало, брился, как говорил, наизусть. Мальчик следил за
таинственным отражением его худого, нервного лица. Оно меня лось на глазах,
старело и молодело. Взбитую легким движением кисточки пышную пену отец
наносил на щеки и подбородок, превращаясь в сказочного Деда Мороза. Вызывали
восторг у мальчика мелькания старенькой, сточенной до узкого клинка опасной
бритвы, решительно сметающей колючую щетину и безошибочно обходившую нос,
рот, уши, и вдруг делали отца моложе, чем прежде. "Какой же он ловкий и
смелый", - думал мальчик.
Об этом вспомнил гвардии старший лейтенант Валерий Иванович Меньшов,
вымучивая жалкую пену из обмылка. Поглядел в зеркальце. Эге-ге, где же былой
пушок на нежных щеках, которые мама называла девичьими? Он совсем не тот,
хотя ему всего двадцать первый год. И дело тут не только в осколочной ране,
прочертившей щеку, а, пожалуй, в глазах, ставших из блестяще-синих серыми,
глядевших пытливым и строгим, словно прицеливающимся взглядом. Прихватив
клок мыльной пены, он понес его к щеке, когда услышал тревожно-знакомый
небесный гул и взглянул в окно.
Все видимое пространство неба закрывали черные силуэты "юнкерсов".
Уронив кисточку, офицер бросился из хаты...
К селу на средней высоте приближалась девятка "лаптежников". Первая ее
тройка разом "клюнула" и с ревом и стоном пошла в пике. Сколько раз, начиная
с сорок первого, видел и переживал солдат, сержант, офицер Меньшов их хищный
бросок. И всегда был при деле - у пушечного прицела, у орудия, в ровике
комбата. Теперь же, безоружный и беспомощный, он знал единственный способ
действия - хлопнуться на землю. Те, кто пытался бежать, гибли. И он упал
там, где стоял. Оступившись, упал неловко, спиной. При падении голова
ударилась о что-то упругое и уперлась в него затылком. Он лежал с открытыми
глазами...
Прямо на него шел самолет с хищно изогнутыми крыльями, и из-под его
брюха выпала бомба-кассета. Сверлящий уши рев заставил на мгновение
зажмуриться, когда открыл глаза, самолет выровнялся, набирая высоту, а
кассета раскрылась, посеяв множество мелких бомб. Минули секунды, и они,
взрываясь, заполнили все ближнее пространство дымом и гарью. Валерий
инстинктивно вжался в землю и сно ва почувствовал затылком что-то упругое и
холодное. Ахали взрывы, свистели, визжали осколки. Они проносились над ним,
глаза сами закрывались, шевелились волосы. Все гремело, рвалось, стонало. На
какое-то мгновение он провалился в небытие. Когда к нему вернулось сознание,
пришла мысль, что он был мертв и воскрес. Так повторялось несколько раз.
Наконец, послышался гул удаляющихся моторов, и медленно возвращалась тишина.
Небо, минуты назад, заполненное черными крестами "юнкерсов", снова засияло
весенней голубизной. Зато земля горела, дымилась, над ней витали пыль и
гарь. Меньшов поднялся и оглянулся, чтобы узнать, где же он лежал.
Оказывается, у самого колеса грузовичка-газика, единственного из тех, что