"Иван Шмелев. Пути небесные (часть 2)" - читать интересную книгу автора

лазури слышалось - пелось "Аллилуйа", и светоносное небо, тронутое вечерней
позолотой, тоже хвалебно отзывалось:
- ...Аллилуйа...
- ...Аллилуйа...
И в дымном фимиаме, и в радужных хрусталях паникадила клубилось и
блистало:
- ...Аллилуйа...
В окно вливалась вечерняя прохлада, медовое дыханье: в лугах начался
покос. Там ворошили сено, пестрели бабы, сверкали грабли.
После "Хвалите" Даринька хотела нести цветы Святителю, но вспомнила,
что сейчас Евангелие, и осталась. Она очень любила полное нежной грусти
"Симоне Ионин, любиши ли Мя?..". Слушала псалом избранный - "Небеса поведают
славу Божию, творение же руку Его возвещает твердь". Слышала прокимен, глас
восьмой, всегда ее возносивший: "Во всю землю изыде вещание их и в концы
вселенныя глаголы их". Таяло сердце, внимая: "Симоне Ионин, любиши ли Мя
паче сих?" И отзывалось нежно: "Ей, Господи! Ты веси, яко люблю Тя". И
снова - "Симоне Ионин..." и - "Господи! Ты вся веси... Ты веси, яко люблю
Тя!" -"Глагола ему Иисус: "Паси овцы Моя".
После Евангелия она понесла в придельчик голубую вазу. Ей показалось,-
светлей в придельчике. Она затеплила свечки, склонилась и подняла взор на
Лик. Не молилась, а благодарила, взирала сердцем. Об этом сказано в ее
"записке":
"...Я говорила: ты все ведаешь, снял путы мои и укрепил меня. Мне
страшно, как я счастлива, но ты и в несчастье дашь мне радость..."
Она поставила лилии на столик перед образом. Так и осталась там голубая
ваза, наполняемая всегда цветами.
На выходе она приостановилась взглянуть на образ. Вышла - и услыхала
удивленно: читали псалом пятидесятый. Не был то день недельный, не пели
"Воскресение Христово видевше..." - и без нее отпели предканонные молитвы. И
вот, неожиданно, покаянный псалом! После она узнала, что отец Никифор любит
служить уставно, а в празднование Апостолам - особенно уставно-полно. Потому
и читался этот псалом, как в монастырях. Читал выразительно Володя-регент.
На выходе услыхала:
- ...Се бо истину возлюбил еси, безвестная и тайная премудрости Твоея
явил ми еси.- И - далее:-Окропиши мя иссопом, н очищуся: омыеши мя, и паче
снега убелюся.
И приняла это как обетование.
После всенощной она попросила Надю показать могилку Ольги
Константиновны: ей трудно было одной. Не от радости о Святителе, не от
вознесшего сердце "Аллилуйа": другое было, таимое,- знамение, явленное ей. И
потому трудно было ей быть одной.
Принятое ею как знамение помянуто в "записке". Выходя из прндельчика,
она приостановилась и поглядела на образ: как будто велело ей что-то
остановиться и поглядеть. И, выходя, услыхала стих восьмой, знаменательный
для нее. Она знала до слова псалом пятидесятый, "покаянный", и помнила, что
перед этим стихом - "Се бо, истину возлюбил еси..." - был обличительный,
страшный стих, напоминавший ей о грехе. В трепете и тоске всегда
вслушивалась она в него, с трепетом повторяла ежедень. И вот тогда не
услыхала она его, он прозвучал без нее: его закрыло. Так она и подумала
тогда, уразумев, почему не слыхала. Вот то, что задержалась она - взглянуть