"Иван Шмелев. Росстани" - читать интересную книгу автора

старые ветлы, в завалившиеся сараюшки, с заплатами из обрубков, в
затянувшиеся мохом крыши. Признал у колодца водопойную колоду, зазеленевшую
от плесени, огрызанную. Постучал по ней палкой.
- Вон какая... - сказал не то Степану, не то себе самому.
- Не наблюдают-с... Наш Вороной и пить не соглашается...
Узнал большой белый камень, на который становились, доставая воду, на
который и он становился, - протертый ногами до желобка. Камень долго живет.
Остановился и покрестился на похилившийся кирпичный столбик, накрытый ржавой
железкой, сколько уже раз заплатанной, в полутемном заломе которого стояла
безликая иконка. Столбик стал совсем маленький, а когда-то был и шире, и
выше и надо было дотягиваться, чтобы заглянуть: забивались сюда воробьи.
Выходили под окна бабы, незнакомые, молодые, кланялись и провожали
пытливым взглядом. Выбежала худощекая, востроносая бабенка, в красном
повойнике, с матежами по всему лицу, с животом, поддернувшим синюю юбку,
закланялась низко-низко, зачастила:
- Здравствуйте, батюшка Данила Степаныч! Здоровьице-то ваше как...
Отдохнуть коли желательно, я вам и стулик со спинкой вынесла бы... под
рябинкой-то у меня хорошо, тихо...
А он поднял палку вровень с грудью и спрашивал хмуро:
- А ты... чья же?
- А Митрия-то Козлова... Козла!
- Козла-а?... Что ж это я не помню что-то... Козла!...
- А как же-с... батюшка Данил Степаныч... а мой Митрий-то гесятником у
вашей милости, у Миколай Данилыча... Раньше-то в штукатурах все работал,
допреждето, а теперь уж гесятник...
- Черный, что ль?
- Самый, самый он! С бородкой, рыжий, складный такой мужик. За вашей
милостью и живем... дай вам от Господа здоровьица, родителям вашим царство
небесное, деткам вашим на здоровье, на радость... Не оставили нас, сирот,
попечением, добрым словом... просветили нашу убогость...
- А-а, ты какая... лопотуха... Ну-ну... Добеги-ка до Ариши, кваску сюда
чтобы дала бутылочного...
- И жарко-то уж вам как, Данила Степаныч!... А я сейчас... Манюшка,
стул давай с решеточкой, под часамито... В окно давай, несуразная!...
Пахло крапивой и коровьим навозом в холодке. Толклись мошки под
развесистой рябиной. Данила Степаныч, красный, в белом сиянии веерной
бороды, тяжело дышал и обмахивался белым картузом. Степан дожидался со
стульчиком, сидя в сторонке, в тени крапивы. А с соседних дворов
высматривали бабы, перебегали девчонки, - оповещали, что сидит Данила
Степаныч у Дударихи на стуле под рябиной, а Дудариха побежала к Арине
Степановне за квасом. А поодаль, из-за крапивы, выглядывали ребятишки и
шептались.

V

Узнал Данила Степаныч колченогого пастуха ХандруМандру, старого
ворчуна, - очень обрадовался.
Уже забыли, сколько годов ходил пастух за Ключевским стадом, всегда
один, без подпаска, - десятка полтора всего было коров в деревне, - и на
зиму не уходил, прижился. Был он чуть помоложе Данилы Степаныча, и как был