"Бернхард Шлинк. Обрезание" - читать интересную книгу автора

после, когда он говорил о любви к музыке. И утром на богослужении он тоже
хорошо читал. - Дядя Аарон смотрел прямо перед собой. - Он не должен быть
потерян. Никого больше нельзя потерять.

2

Анди и Сара шли через Центральный парк. Родители Сары жили на его
восточной стороне, а у них самих квартиры были на западной.
Заходящее солнце отбрасывало длинные тени. Было прохладно, скамейки
стояли пустые. Лишь пара любителей бега трусцой и роликов да несколько
велосипедистов встретились им на пути. Он обнял ее за плечи.
- Почему дядя Аарон рассказал мне историю вашей семьи? Мне было
интересно, но не думаю, что он мне рассказал ее просто так.
- А почему?
- Ты не должна отвечать на мои вопросы контрвопросами.
- А ты не должен меня поучать.
Они шли молча, и у обоих на сердце тлела обида на другого, и оба были
несчастливы из-за этой обиды. Они были знакомы уже два месяца. Познакомились
в парке; собаки, которых они выводили гулять по просьбе своих уехавших
соседей, хорошо знали друг друга. Через два дня они договорились встретиться
после обеда, чтобы выпить по чашечке кофе, а расстались лишь к полуночи. Уже
в тот вечер он знал, что влюбился, она поняла это на следующее утро, когда
проснулась. С тех пор они проводили вместе уик-энды и еще два-три вечера в
неделю, а с вечерами прихватывали и ночи. Оба были очень заняты; он получил
от своего университета в Гейдельберге годичный отпуск и стипендию для
написания диссертации по юриспруденции. Она работала над программой
компьютерной игры, на которую отводилось несколько месяцев. Катастрофически
не хватало времени: для работы и для себя.
- Это был прекрасный праздник, я благодарен тебе за то, что ты взяла
меня с собой. Все было прекрасно: и синагога, и обед, и разговоры. Я ценю ту
доброжелательность, которую все проявили по отношению ко мне. Даже дядя
Иосиф и тетя Лия были доброжелательны, хотя это наверняка далось им
нелегко. - Он вспомнил, как Сара в один из первых вечеров рассказала ему о
дяде Иосифе, тете Лие и их семье, уничтоженной в Освенциме. Он не знал, что
сказать. Сказать: "Это ужасно" - казалось слишком банальным, а спросить,
сколько человек в семье, было, по меньшей мере, бестактно, словно он
считает, что уничтожить маленькую семью - меньшее зло, чем уничтожить
большую.
- Он рассказал тебе историю семьи, чтобы ты знал, с кем имеешь дело.
Через некоторое время он спросил:
- А почему он не захотел узнать, с кем вы все имеете дело?
Она остановилась и озабоченно посмотрела на него.
- Что случилось? Почему ты такой раздраженный? Что тебя обидело? - Она
обвила руками его шею и поцеловала в губы. - Ты всем понравился. По твоему
адресу отпустили столько комплиментов - какой ты симпатичный и умный, милый,
скромный и вежливый. И почему они должны были ополчиться на тебя из-за
вашего общего немецкого прошлого? То, что ты немец, они знают.
И это заслоняет все остальное? Но он только подумал об этом и ничего не
спросил.
Они пришли к ней домой и любили друг друга, пока на улице не стемнело.