"Александр Шленский. Futility: морфологическое эхо" - читать интересную книгу автора

безвоздушном пространстве. Гостеприимная лесенка из ярко-синей пластмассы
ведет на крохотную, заботливо огражденную горку, с которой можно очень
славно скатиться на попе по полукруглому гладкому желобу, но никто не
катается. Неподалеку от горки застыли навечно сидения качелей. Они мертво
свисают вниз, и некому их раскачать. Рядом с ними замерли еще одни качели в
виде весов с длинной перекладиной-коромыслом и сидениями по краям. Одна
сторона перекладины приникла к безжизненному грунту, а вторая сиротливо
задрана вверх, навстречу равнодушным звездам и холодному пылающему Солнцу. В
двух шагах от забора сгрудились в унылое стадо фигурки животных на небольшой
карусели, которую некому раскрутить. А к самому забору аккуратно прислонен
маленький нарядный велосипед, педали которого истосковались в вечном и
бесплодном ожидании детских ножек, которые закружат их в веселом праздничном
вихре.
Жесткие ледяные лучи косо врезаются в песочницу под деревянный грибок,
окрашенный в виде яркого мухомора, и высвечивают каждую крупицу кварца. Ни
одна песчинка не шелохнется - разве что когда-нибудь ударит метеорит.
Длинными холодными лунными ночами в этой песочнице испуганно жмутся друг к
другу пластмассовая лопатка и ведерочко, ища друг у друга защиты от грозного
галактического мрака. Они ждут рассвета. Прижавшись друг к другу, они
мысленно дрожат от страха - но верят, что однажды взойдет над ними не
безжалостное светило, пылающее ледяным космическим жаром, а доброе и
ласковое солнышко, и легкий ветерок будет нежно трепать флажки на флагштоке,
и небо из черного станет ярко-синим. О как мечтают они о детских ручонках! О
влажных песочных куличах, о забытых в песке куклах и оловянных солдатиках, о
веселом детском смехе...
Но ослепляющий фосфорический полдень сменяет пронзительное утро, вечер
сменяет полдень, раскаляя безжизненные камни, и неистовое космическое Солнце
проваливается за близкий горизонт. В этот момент безмолвные обитатели
детской площадки забывают о мучениях, причиняемых им ледяным жаром
космического света, и хотят только одного: чтобы Солнце не оставило их на
произвол вечной тьмы, чтобы страшное светило вернулось. Они никогда не
видели детей, и никогда их не увидят. Они вообще не уверены, что дети
существуют в необъятной Вселенной, и склоняются к мысли, что дети - это лишь
смелый и недозволенный плод их воображения. Они не в силах убедить себя, что
весь смысл их существования заключен в радостном служении этим сказочным
неведомым существам, потому что они никогда их не видели, но и отринуть от
себя эту мысль тоже выше их сил.
Так проходит день за днем, ночь за ночью бессчетно, и невидимая
беззвучная скорбь, отчаянно пульсируя, взлетает над малой планетой и
растекается по окраинам Вселенной, достигая самых дальних радиогалактик. О
как знакома нам эта скорбь! Откуда мы? Кто мы такие? Зачем мы такие? В чем
наше предназначение? Есть ли оно вообще? И эти ужасные вопросы, всегда
остающиеся без ответа, давят сердца сильнее чем неистовый солнечный свет,
холодят душу глубже чем межгалактический мрак, и делают краткую жизнь,
лишенную смысла, дольше чем сама Вечность.