"Александр Шленский. Желание, опыт и счастье" - читать интересную книгу автора

никто не решается стать свободным, потому что смертельно боится до конца
дней своих остаться ненужным никому и ни для чего. О, если бы милосердный
создатель наш дал бы нам, о нет, конечно даже не саму вечность, а хотя бы
иллюзию вечности! Как бы спокойно, тщательно, свободно и неторопливо
примеряли бы мы на себя многочисленные виды счастья, придирчиво оправляя
складочки, и тянулись бы все за новыми и новыми платьями, как модница в
роскошном магазине. Не приходилось бы никогда жалеть об ошибках, о упущенных
возможностях, о причиненной себе и другим боли. О чем жалеть - впереди
вечность! И ошибки исправятся, и боль забудется. А с другой стороны - если
впереди вечность, и ты знаешь, что счастье твое прекрасно, но все равно
несовершенно, и когда-нибудь обязательно будет изобретено новое, гораздо
более совершенное счастье, то стоит ли всерьез ценить счастье настоящее?
Мыслимо ли вообще почувствовать себя счастливым на пороге вечности, которая
сулит счастье неизведанное и ныне еще недоступное? Трудно себе это
представить. Так может быть, вечность вовсе не так и хороша, может быть
страх или лень скуют человека, получившего в свое распоряжение вечность,
железными оковами, и он так навсегда и замрет на пороге вечности, не в силах
сделать свой первоначальный выбор?
Для меня выбор - это действительно непростое дело. Когда случается так,
что у меня в холодильнике стоят два супа - грибной и овощной, - выбор крайне
мучителен, и чтобы избежать мук выбора приходится либо есть по полтарелки
каждого, либо не мучить себя и вообще не есть супа, а съесть тарелку вареных
креветок и запить томатным соком. Поэтому я теперь сперва доедаю до конца
тот суп, что есть, а потом варю новый - нет выбора, нет и проблемы выбора. А
то пока смотришь телевизор и мучаешься выбором, желудок начинают грызть
спазмы, и тогда что не выбери - все равно уже не в кайф. В этом плане
хорошо, когда на голову сваливается новый проект. Сидишь до поздна, готовить
некогда, и вопрос с питанием решается на автомате. Последний раз я просто
сварил огромную кастрюлю рисовой каши на десять дней, и все десять дней
разогревал ее и ел - утром с молоком, в обед - с мясом, а на ужин - с
рыбными консервами. Сами американцы вообще ничего не готовят и весь день
едят из коробочек и пакетиков какое-то собачье дерьмо, которого я в жизни в
рот не возьму. Правда, раз или два в месяц фирма вывозит постоянных служащих
в ресторан и угощает там деликатесом - лобстером. Наверное, это очень
вкусно. Сам я его не ел, потому что контракторов в ресторан не приглашают.
При слове "red lobster" американцы слегка закатывают глаза и иногда даже
прищелкивают языком. У меня есть подозрение, что они думают, что лобстер от
природы имеет ярко-красный цвет, то есть, когда он еще живой и ползает по
дну океана. Почему-то эта мысль привязалась ко мне до такой степени, что
однажды я даже увидел во сне огромного лобстера, который стоял за прилавком
секции Sea food. Когда я подошел ближе, он приветливо помахал мне
ярко-красной клешней и сказал: "Hi sir, how can I help you?". На самом деле,
живой лобстер, серо-черный разумеется, сидит в специальном аквариуме со
связанными клешнями, чтобы не поуродовался сам и не поуродовал сотоварищей -
других лобстеров и крабов (какая гуманная забота!), в ожидании, пока его
купят, приготовят и съедят. Интересно, когда лобстер ползает по своей
прозрачной камере смертников взад и вперед, куда он в конце концов хочет
приползти? Ведь понятно, что не на тарелку к американцам. Он даже и не
подозревает, куда он попадет после смерти, и зачем он жил. Как, впрочем, и
мы, люди. Недавно одна сильно верующая американка уверяла меня, что Бог