"Иосиф Шкловский. Эшелон: невыдуманные рассказы (полный вариант)" - читать интересную книгу автора

оснащая свой отчёт фантастическими подробностями. Братва покатывалась со
смеху. Жив ли ты сейчас, Женька Кужелев?
Ещё у нас в теплушке был американец - самый настоящий, без дураков,
американец, родившийся в Техасе, в Хьюстоне - будущем центре космической
техники. Это был довольно щуплый паренёк по имени Леон Белл. Он услаждал наш
слух, организовав фантастический музыкальный ансамбль "Джаз-Белл". Но
значительно более сильные эмоции вызывали его рассказы на тему, что едят в
Техасе. Он сообщал совершенно немыслимые детали заокеанских лукулловых
пиршеств. Боже, как мы были голодны!
Слушая Леона, мы просто сходили с ума: его американский акцент только
усиливал впечатление, придавая рассказам полную достоверность. Иногда к
Леону присоединялся обычно молчаливый Боб Белецкий, также имевший немалый
американский опыт. Я рад был встретить Боба, лучшего в стране синхронного
переводчика с английского, во время незабываемой Бюраканской конференции по
внеземным цивилизациям осенью 1971 года. Нам было о чём вспомнить.
А вот слева от меня на нарах лежал двадцатилетний паренёк совершенно
другого склада, почти не принимавший участия в наших бурных забавах. Он был
довольно высокого роста и худ, с глубоко запавшими глазами, изрядно обросший
и опустившийся (если говорить об одежде). Его почти не было слышно. Он
старательно выполнял черновую работу, которой так много в эшелонной жизни.
По всему было видно, что мальчика вихрь войны вырвал из интеллигентной
семьи, не успев опалить его. Впрочем, таких в нашем эшелоне было немало. Но
вот однажды этот мальчишка обратился ко мне с просьбой, показавшейся
совершенно дикой:
- Нет ли у Вас чего-нибудь почитать по физике? - спросил он
почтительно "старшего товарища", то есть меня.
Надо сказать, что большинство ребят обращались ко мне на "ты", и от
обращения соседа я поморщился. Первое желание - на БАМовском языке послать
куда подальше этого маменькиного сынка с его нелепой просьбой. "Нашёл время,
дурачок", - подумал я, но в последний момент меня осенила недобрая мысль. Я
вспомнил, что на самом дне моего тощего рюкзака, взятого при довольно
поспешной эвакуации из Москвы 26 октября, лежала монография Гайтлера
"Квантовая теория излучения".
Мне до сих пор непонятно, почему я взял эту книгу с собой, отправляясь
в путешествие, финиш которого предвидеть было невозможно. По-видимому, этот
странный поступок был связан с моей, как мне тогда казалось, не совсем
подходящей деятельностью после окончания физического факультета МГУ. Ещё со
времен БАМа, до университета, я решил стать физиком-теоретиком, а судьба
бросила меня в астрономию. Я мечтал (о, глупец) удрать оттуда в физику, для
чего почитывал соответствующую литературу. Хорошо помню, что только-только
вышедшую в русском переводе монографию Гайтлера я купил в апреле 1940 года в
книжном киоске на Моховой, у входа в старое здание МГУ. Книга соблазнила
меня возможностью сразу же погрузиться в глубины высокой теории и тем самым
быть "на уровне". Увы, я очень быстро обломал себе зубы: дальше предисловия
и начала первого параграфа, трактующего о процессах первого порядка, я не
сдвинулся. Помню, как я был угнетён этим обстоятельством - значит, конец,
значит, не быть мне физиком-теоретиком! Где мне тогда было знать, что эта
книга просто очень трудная и к тому же "по-немецки" тяжело написана. И всё
же - почему я запихнул её в свой рюкзак?
"Весёлую шутку я отчебучил, выдав мальчишке Гайтлера", - думал я. И