"Евгений Шкловский. Будь мужчиной, Макс!; Переулок; Прислушивающийся (Рассказы) " - читать интересную книгу автора

еще способен на глубокое взаимное чувство, которое не дает ему окончательно
быть побежденным старостью.
Однако потом Саша почему-то стал часто вспоминать этот фильм,
благородного Гогу с седыми волосами и бородкой, который мудрит над макетом
уникального здания будущего и вместе с любящей его женщиной мечтает, как они
могли бы жить в таком роскошном доме.
Дом был бы во всех отношениях замечательным, так что и люди в нем жили
бы только благородные - такое магическое воздействие оказывал бы на них этот
городской (а вовсе не деревенский - полемическая нота) дом, потому что
окружающее пространство
(заветная идея старого архитектора) определенным образом воспитывает
человека. Тот становится лучше и чище.
Саша пошел во второй раз, хотя что-то в нем противилось. То есть, с
одной стороны, противилось, с другой, наоборот, подталкивало. Что-то его
беспокоило в этом фильме, и даже не столько в фильме, сколько в самом Гоге.
То ли в Гоге, то ли в созданном артистом образе. Не поймешь.
После он ходил и думал: что же его так тревожит? И вдруг озарило: Гога
ведь давно уже не Гога, а немолодой человек, такой же седой, как и его
герой-архитектор. У родителей же получалось, что он чуть ли не ровесник
Сашин, ну разве Гога чуть постарше.
То есть брат (а тем более дядя), собственно, мог быть и гораздо
старше - так случается, мало ли как складываются людские судьбы, но ведь...
И потом в благородном лице седовласого интеллигентного архитектора Саша
вдруг уловил действительно нечто родственное, похожее на их породу. У отца
тоже был этот тонкий доброжелательный прищур. И ранние Сашины залысины на
висках также напоминали Гогины, и рисунок губ (Саша после фильма долго
рассматривал ту фотографию на телевизоре), и абрис подбородка, который,
впрочем, был скрыт у архитектора интеллигентской бородкой (на фотографии ее
не было).
Тут крылось сразу много чего. Саша, если честно, никогда не верил
по-настоящему в искренность родительского обожания Гоги, всегда ему
мерещилось, что это не просто так, а нарочно, чтобы ему, Саше, что-то
доказать, показать, в общем, неведомо что.
Даже досадить. Ну вроде как он, Саша, не такой, какой должен был бы
быть по большому счету. Не такой, каким бы хотели его видеть родители. А
хотели бы они его видеть таким, как Гога.
И вот теперь вдруг стукнуло в голову, что, возможно, Гога -
действительно брат, причем не метафорический, не седьмая вода на киселе, как
он думал, а кровный (сводный, кажется, так) - скорей всего сын его, Сашина,
отца: у того ведь была в прошлом другая женщина (не мать). Некая
романтическая история из отцовской молодости, о чем в семье почти не
говорилось, но отец про нее не забыл и мать тоже. Кажется, та женщина жила в
другом городе, но ведь и Гога был не москвич, а из какого-то другого города,
чуть ли не из Сибири.
Ну да, Гога вполне мог быть его единокровным братом (по отцу), и отец
желал, чтобы Саша, не зная тайны, тем не менее полюбил его как родного.
Трудно сказать, была ли в курсе этого хитроумного замысла мать, которая,
впрочем, в любом начинании поддерживала отца, но даже если и не была, то все
равно могла из чисто воспитательных целей или просто из женского
восторженного энтузиазма также создавать из Георгия культ. Она могла чисто