"Лариса Шкатула. Последняя аристократка ("Князья Астаховы: род знахарей" #4) " - читать интересную книгу автора

- Боюсь, что стричь меня вы будете, отец! [1]

В том смысле, что смирение, подобное овечьему, создает для пастыря
самые благоприятные условия: хочешь стриги такого, хочешь - режь! Таков удел
всех смиренных: хотите быть овцами, будьте, но никого о помощи не просите!
Вот так, приговорив сразу всех заключенных, Арнольд и успокоился.
Аполлон как-то показал ему книгу без обложки некоего беглеца с
Соловков, изданную в Англии, и Арнольд неожиданно для себя увлекся
переводом, просиживал подолгу со словарем над потрепанными страницами и
читал воспоминания бывшего заключенного как занимательную книгу ужасов, не
замечая, что в лагере эти ужасы творятся сплошь и рядом. Значит, все-таки
встречаются люди, которые не принимают свалившиеся на них тяготы безропотно!
На лагерном пункте в ожидании шмона [2] скопилось столько вновь
прибывших женщин, что у Арнольда от их количества и запаха - несколько дней
в дороге, в тесноте и без возможности помыться - перехватило дыхание.
Вертухай оказался прав: поодаль стоял Аполлон и несколько человек из
администрации лагеря, но большой драки, стенка на стенку, здесь вовсе не
было. Дрались между собой две молодые женщины, и по обе стороны от них,
словно две противоборствующие армии, стояли остальные женщины, как и
положено разным армиям, по-разному одетые.
Проститутки - эти определялись сразу - были одеты броско, вызывающе,
чтобы привлекать взгляды мужчин. Воровки в большинстве своем наоборот
старались внимание внешним видом не привлекать, чтобы иметь возможность
слиться с толпой.
Драчуньи таскали друг друга за волосы, выкрикивая:
- Воровка! Щипачка!
- Шлюха! Сука продажная!
- Ворую, зато собой не торгую!
- Торгую, зато своим, а не чужим!
Вдруг словно по команде среди этого шума наступила тишина, и нарочито
ленивый женский голос из толпы проституток скомандовал:
- Кончай цирк! Не надоело чекистов веселить?
И Арнольд с удивлением услышал возле уха полушепот-полукрик подошедшего
Аполлона:
- Юлия!
Кого из столичных шалав может знать его сухарь-капитан, которого за все
время общения он ни разу не видел рядом с женщиной? Неужели вон ту роскошную
блондинку, которая, услышав его возглас, царственным движением повернулась и
вопросительно приподняла брови:
- Мой рыцарь! Тебя-то за что сюда сослали?
Арнольд мысленно ахнул: красотка не могла не видеть, что Аполлон в
форме капитана и ее панибратское обращение не останется незамеченным. Среди
офицеров послышались смешки. Капитана недолюбливали за его независимость и
недружелюбность: от таких людей, как он, можно было ждать всего что угодно,
а подходов к нему найти не удавалось. Но, оказывается, и на старуху бывает
проруха. Понятно, в каких местах у него имелись знакомые!
Однако положение, в котором очутился Аполлон, показалось щекотливым
только окружающим. Он сам ничего зазорного в том не видел. И не смолчал, не
сделал вид, будто ее возгласа не слышит, а вполне дружелюбно откликнулся:
- Можешь себе представить, Юлия, я здесь работаю!