"Лариса Шкатула. Вдова живого мужа ("Князья Астаховы: род знахарей" #3) " - читать интересную книгу автора

что сейчас произойдет, она все равно не смогла этого предупредить. Мысль ее
бежала быстрей, чем ответное движение молодого, гибкого, но все же
непривычного к воинскому мастерству женского тела...
Брошенный меткой рукой аркан из конского волоса свистнул в воздухе и
захлестнулся на теле, крепко притянув к нему руки. Ее выдернули из седла
будто репу из грядки, и другой татарин, подхватив падающую Анастасию у самой
земли, перекинул ее поперек седла.
Что происходило после на поле брани, увидеть Анастасии уже не пришлось,
она лежала поперек крупа быстро несущейся лошади и могла созерцать лишь
пыль, клубящуюся под ее ногами...
Несколько верст быстрой скачки, и Анастасию сняли с коня, чтобы точно
мешок с тряпьем бросить на землю. Откуда-то сверху раздался гортанный
приказ, ее подняли и стали поворачивать во все стороны перед сидящим на
возвышении татарским ханом из ее сна. Он сделал какой-то знак, и с княгини,
посмеиваясь, сорвали ее походное одеяние, кольчугу. Она осталась в легкой
исподней сорочке, красная от стыда. Хан одобрительно поцокал языком, и ее
куда-то повели.
Чьи-то, к счастью, женские руки приняли ее в шатре из белого войлока,
посредине которого стоял деревянный чан с водой. Анастасию догола раздели,
мыли сразу в несколько рук, не давая ей и прикоснуться к себе самой...
Надели прозрачные шальвары, легкую сорочку, расшитую золотом безрукавку, а
поверх - какой-то непрозрачный темный балахон с прорезями для глаз и
перевели уже в другой шатер. Она бесстрастно позволяла с собой это
проделывать и, только оказавшись одна, лицом к лицу с ханом, начала
осознавать весь ужас своего положения. Анастасия закричала, как
подстреленная птица, а поднимающийся к ней со своего ложа хан проговорил
неожиданно по-русски:
- Кричи-кричи, я люблю, когда женщины кричат...
Три года княгиня Анастасия провела в неволе у татар.
- Три года в неволе, - выговорила вслух Наташа; когда говоришь сама с
собой, становится хоть немного спокойнее: мир внутри нее лучше мира
снаружи - тот, в отличие от первого, нельзя ни понять, ни объяснить. От
этого и вовсе становится страшно...
- Здравствуй, Оля! - сказал ей вдруг незнакомый юношеский голос, и она,
не открывая глаз, пыталась понять, изнутри идет он или снаружи? На всякий
случай все же открыла глаза.
Над нею склонился высокий широкоплечий юноша лет
семнадцати-восемнадцати, с доброжелательной улыбкой и странно знакомыми
серыми глазами. Но ведь она готова была поклясться, что видит его в первый
раз!
- Я тебя не знаю, - сказала она несколько растерянно и тут же ахнула
вслух, когда незнакомец улыбнулся и обнажил крупные белые зубы - между двумя
верхними так и осталась дырка! Наташа вспомнила, что Василий Ильич Аренский
говорил, будто рожденные с такими вот неплотно пригнанными зубами -
отчаянные врунишки... Неужели это Алька? И вообще, чему она так удивляется:
разве за пять лет разлуки он не мог вырасти?
- Алька! - сама же и сказала она полувопросительно-полуутвердительно.
- А то кто же? - подтвердил он и почему-то грустно вздохнул. - Только
теперь уж не просто Алька - Алимгафар, слуга Арала первой ступени.
- Но как ты мог... - начала было Наташа и умолкла: Алька украдкой