"Лариса Шкатула. Дар юной княжны ("Князья Астаховы: род знахарей" #1) " - читать интересную книгу автора

Она округляла свои и без того круглые глаза. Да, дядя Николя давал
любимой племяннице уроки фехтования, и ей это нравилось, но все же... Он
сомневался, нужно ли благородной девице уметь фехтовать? Здесь вам не
Франция, и Ольга - не мушкетер...
- Помолчи, Агнесса, - прикрикивала на горничную княжна. Не дай бог,
дядюшка прекратит уроки!
Может, он и прав насчет азиатских корней? Как бы то ни было,
воинственность Ольги проявлялась на уроках во всей полноте.
- Прямо д'Артаньян в юбке, - восхищался дядя, с каждым разом
прикладывая все больше усилий для отражения выпадов племянницы.
Учили-пытались, напрасно старались! Для чего теперь ей нужно это
умение? Ведь в России для княжон другой уровень нужон! Тут уж не рифма, а
целый стих получился. Все равно, впереди веселого мало. Революция ее,
недорезанную, не принимает, а уехать - возможности не дает. Можно, конечно,
наглотаться таблеток и... Но тут восставал ее природный оптимизм. Ну и что с
того, что на пароходе "Святой Петр" вместе с дядей Николя уплыли ее
документы, фамильные драгоценности, и вообще все мечты? Надо хотя бы
побарахтаться. Ольга становится в стойку: выпад-укол, выпад-укол. Смешно.
Дядя будто предчувствовал близкую беду, и все повторял ей, как
маленькой:
- Оленька, иди за мной, буквально след в след. Как индейцы, помнишь? Не
отставай!
Если бы мог, дядя взял бы ее за руку, но он тащил саквояжи в обеих
руках, а тут еще Агнесса все время жалась к нему как испуганный щенок. И у
самых сходней толпа так навалилась, что Ольгу бросило в сторону, затерло.
Она успела увидеть растерянно озиравшегося дядю Николя, которого обезумевшие
эмигранты буквально внесли на пароход, судорожно уцепившуюся за него
Агнессу - уж эта своего не упустит! - затем новый людской вал толкнул ее на
торчащую посреди причала металлическую балку: остатки какого-то сооружения.
Ольга ударилась об нее спиной и потеряла сознание.
Очнулась княжна от холода. Никого не было рядом и, вообще, на причале.
Сумочку ее, видимо, обыскали. Забрали все деньги, оставили только диплом да
ключи от дома. Бесследно исчез английской кожи чемодан с ее платьями и
бельем. Хорошо еще, что в доме тетки Раушенберг, где они последнее время
жили, кое-что из вещей осталось. Не помещалось в чемоданы, и дядя Николя
выбрасывал все, с его точки зрения лишнее, безжалостной рукой.
Спина сильно болела. К тому же привязалась ангина, видимо, от долгого
лежания на причале. Спустя сутки Ольга потащилась в госпиталь, где у дяди
был знакомый врач. Госпиталь, как ни странно, функционировал, и нашлась даже
сестра милосердия, которая сама предложила княжне приходить к ней по вечерам
домой, делать компрессы и йодную сетку. По ее словам, на Ольгину спину было
страшно смотреть. Маша, так звали сестру, оказалась умной и начитанной, в
отличие от Ольги, разбиралась в происходящих вокруг событиях, и если бы ее
не отправили на фронт, возможно, она и княжну сделала бы революционеркой.
Как говорил дядя, на женщине все заживает, как на кошке. А на
молоденькой женщине - особенно. Вскоре о болезни Ольга и не вспоминала, и
надвигавшуюся зиму встретила почти без страха.
К тому же в городе, где жила Ольга Лиговская, еще не голодали. А может,
о случаях голода она просто не знала. Продуктов в кладовой было достаточно,
и Ольга жалела, что, собираясь покинуть гостеприимный дом навсегда, не