"Павел Шкарин. Куб " - читать интересную книгу авторакакой-либо романтики: все существующие сорта душевной грязи толстыми слоями
оседают на её обитателях. На кидалове здесь денег поднимают не меньше, чем на самой торговле, и поэтому непосвящённому без сопровождения более-менее опытного человека здесь делать нечего - днями напролёт целый штат кидал обтирает спинами стены окрестных домов и подземных переходов, поджидая таких лохов-новичков, чтобы наебать их на раз-два. Уже позже Инна рассказывала как-то Олегу, что одному такому оленю на Никольской всучили под видом винта баян, полный свежей ссанины. С видом знатока снял он иглу с баяна и понюхал через дырочку свою покупку. "А чо такой странный какой-то запах?", - подивился покупатель. "Да ты не обращай внимание... это с морозу так кажется... с морозу", - был ему ответ. Мы с Олегом долго и от души хохотали над рассказом про незадачливого клиента. Но тогда я и не собирался обживаться в этом мирке, я был как бы туристом, пришедшим сюда на экскурсию, поглазеть на местные достопримечательности и приобрести сувенир. Вечером в ближайшую субботу мы с Олегом поехали на ночь в небезызвестный клуб "Пропаганда", по дороге раскушавши на двоих листок свежекупленного трамала. Действие съеденной новинки я стал ощущать по прошествии часа с небольшим, уже когда мы с Олегом сидели на кукольных деревянных стульчиках в "Пропаганде", попивая апельсиновый сок. Во мне стало расти ощущение приятной ватной слабости и неги, сладкого покоя, все вокруг выглядело просто и добродушно, хотелось вот так и сидеть целую вечность, внимая своему внутреннему умиротворению. наблюдая добрый мир чуть прищуренным, подернутым туманной поволокой взглядом, вальяжно почесываясь. Но не успел я еще как следует насладиться неведомым прежде приятным моего брюха тошноту. Мне стало дурно. Слабым больным голосом я сообщил об этом Олегу. Тот сказал, что это ничего страшного, с некоторыми такое по первому разу бывает. Чувствуя слабость, тошноту и легкое головокружение, прошибаемый холодным липким потом, жопой чуя всю паленость своего вида и стараясь не попадаться на глаза охраннику, я побрел в туалет. Какое-то время заведение было занято. К тому времени как я туда попал, желание блевать как-то поутихло. Я попробовал очистить-таки желудок, но из этого ничего не вышло. Тогда я просто посидел какое-то время на толчке, отдыхая и переводя дыхание. Становилось легче. Я вышел из кабинки в предбанник сортира умыться и попить из-под крана водички. И тут я увидал в зеркале себя. Поначалу я даже немного испугался. Мне почудилось, будто кто-то совсем незнакомый смотрит на меня. У незнакомца было мое лицо: из-под потных слипшихся на лбу волос на меня смотрели мизерные точки обдолбанных зрачков на фоне мертвенно-бледной личины, напоминавшей гипсовую маску. Глядя на это, я испытывал двойственные чувства. Инстинкт самосохранения звал немедленно бежать, бежать куда-то далеко-далеко, никогда больше в руки не брать никаких поганых снадобий, бояться и близко даже не подходить к вещам, причастным к этому. Но какая-то маленькая частица меня радовалась асоциальности, безумству, дерзости совершенного, радовалась более близкому знакомству с недоброй костлявой старухой. И я, жутковато улыбнувшись в волшебное стекло, отвернулся и пошел к столику, где меня давно уже поджидал мой компаньон. Побочные эффекты постепенно минули, и мы часов до двух интенсивно трепались с Олегом, похлебывая сок и почесываясь. Ближе к утру я начал |
|
|