"Павел Шкарин. Куб " - читать интересную книгу автораастма". Я был постоянно простужен, простуда, как правило, переходила в
приступы астматического удушья. Уже в весьма нежном возрасте мне были очень хорошо знакомы такие препараты как эуфилин, теофедрин, бронхолитин и солутан. Я рос домашним "книжным" ребенком, крайне интравертным, погруженным в мир собственных фантазий. Долгое время у меня фактически не было друзей, я как бы стоял особняком среди своих сверстников, не принимая участия в общественной жизни. Я был "тепличным растением": в детском саду я не был, а в школе в начальных классах бывал лишь эпизодически по причине постоянных простуд с астматическим компонентом. На какое-то время я даже, помнится, был переведен на домашнее обучение. Однако учился я хорошо, несмотря на свое хилое здоровье. Хотя и в круглых отличниках тоже никогда не ходил - всегда находился кто-то, кто учился круче, чем я. Мне не хватало трудолюбия и целеустремленности, необходимых для того, чтоб быть "лучше всех": я всегда был (и остался) слишком ленив для этого. Будучи человеком гуманитарного склада ума, я никогда не испытывал в школе проблем с такими предметами как история, литература, ин.яз; с несколько большими трудностями давались мне технические дисциплины - математика, физика, химия. Надобно сказать, что учился я в весьма паршивенькой школе, единственным достоинством которой являлось то, что она расположена метрах в 50 от моего подъезда. Учеба в этом заведении была скучна и, в общем-то, малопродуктивна. Например, с 8-ого класса географии у нас не было вообще из-за отсутствия в школе педагога данного профиля. Тем не менее, по окончании школы я вполне благополучно поступил на географический факультета. Когда мне было лет 12-13, я неожиданно для самого себя стал замечать, что болею все реже и реже, а мучительные астматические симптомы вообще исчезли. Видимо, организм, взрослея, каким-то образом переборол в принципе почти неизлечимую болезнь. Правда, до сих пор весной и летом меня одолевают приступы сильной аллергии, да и вообще диагноза "астма" ни один врач никогда не снимет, и формально я и сейчас остаюсь астматиком со стойкой ремиссией. Но в 13 лет мне не было до этого никакого дела. Момент вступления в т.н. "трудный возраст" совпал с моментом чудесного избавления от болезни, и я поспешил отведать всего того, чего был лишен раньше, будучи вынужденным постоянно сидеть дома в окружении микстур и градусников. Я стремился наверстать упущенное, наконец-то вырвавшись на улицу, во двор и влившись в социум своих сверстников: теперь я мог себе позволить "быть как все" - шляться по целым дням на улице, бегать, прыгать, играть в футбол и хоккей, пить пиво, валяться в снегу, кататься на тарзанке и т.п. Появились "друзья" из числа одноклассников - незамысловатые дворовые лоботрясы, пустые и шумные. Однако очень скоро я начал все более ясно осознавать, что я никогда не стану среди них своим, никогда не стану одним из них, я чужд этой среде: она не приемлет меня, а я её. Мне очень скоро стало противно вращаться в тусовке своих дворовых ровесников, мне стали угнетающе скучны их низменные плебейские повадки... Чем они живут? У них же ничего нет за душой, они ничего не желают знать о великом многоцветном мире, в котором они сподобились жить. Они просто жрут, пьют, срут, спят, отвратительно смеются |
|
|