"Павел Шкарин. Куб " - читать интересную книгу автора

восьми, опасаясь проспать.
Что меня заставило встать в столь ранний час в выходной день? Ах, ну
какое вам до этого дело! Ладно уж, давайте расскажу. Значит так. В 9 часов я
встречаюсь с Олегом, и мы с ним едем покупать компот. Банку планируем взять
на вокзале. Варить будем на лестничной клетке в подъезде у A. Там же и
проставимся, и я поеду в Бутово, на другой конец Москвы, на день рожденья к
другу. Как видите, дел хватает.
Мысли обо всем этом нервно пляшут в моей голове. Завтракаю только
потому, что это надо. Куски пищи с трудом пролезают в горло и как будто не
хотят спокойно укладываться в желудок. Меня ещё со вчерашнего вечера, с
момента достижения договорённости о сегодняшней мутке, колотит мандраж...
Винтовые, вы ведь знаете, о чём это я толкую?... Болезненное напряжение
всего организма, всех фибров души в ожидании вмазки. Зол на весь мир:
кажется, всё, всё в этом ебучем мире создано лишь для того, чтобы заставить
меня ждать и мучиться этим ожиданием. До цели еще так далеко: надо купить
банку, химию, сварить, проставиться... Уйма, бездна ненавистного времени.
Меня в такие моменты просто становится меньше, чем есть на самом деле.
Допиваю чай, одеваюсь. На мне серая водолазка, черные джинсы, высокие
ботинки Getta grip, безумного покроя пальто цвета кофе с молоком. Я взял с
собой некоторую сумму рублей, не ахти какую большую - они будут брошены на
алтарь общего дела - плюс деньги на карманные расходы. Баяны купить, бензин,
фурик и прочие мелкие предметы быта.
На улице стоит невнятная сырая, воистину осенняя погода. 11 октября
1998 года... В природе будто испортилось освещение, и все погружено в
слякотный серенький полумрак. Вокруг застыли нестройные ряды таких же серых
девятиэтажек. В их ячеистых внутренностях теплятся чьи-то жизни, но мне нет
до них никакого дела.
Деревья стоят мокрые и черные, вознеся к небу свои голые немощные руки.
Деревья притворяются мертвыми, как и всё кругом. Всё на свете такое
безнадёжно влажное и усталое, как будто существует, лишь подчиняясь чьей-то
недоброй воле. Я уж не говорю про людей, про прохожих, почему-то
встречающихся на моем пути в девятом часу утра в воскресенье. На них вовсе
лучше не смотреть.
А я и не смотрю на них. Я предпочитаю им неодушевленную природу. Но всё
равно отчетливо понимаю, что вокруг меня нет ни малейшей зацепки, ни
малейшей причины не сделать этого в очередной раз.
Природа тихо и сдержанно ждет зимы. А я ничего не жду. Я уже давно не
способен ждать.
Я подхожу к подъезду Олега и начинаю его ждать. Он, как всегда,
опаздывает.
Но вот из окна раздается крик:
- Паша, я уже выхожу!
Еще минут через десять Олег и в самом деле вылетает из подъезда
маленьким угловатым неярких тонов пятном. Следует хорошенько описать вам
этого типа. Как-никак, это одна из ключевых фигур в моем повествовании.
Представьте себе 19-летнего субъекта невысокого роста и абсолютно
худого - кажется, будто Создатель, выделывая это тело, просто натянул
кожаный мешок на костяной каркас, скудно дополнив эту скульптуру кое-где
прожилками сушеного как у воблы мяса. Черты его лица заострены, как у хищной
птицы: подбородок выдается вниз острым треугольником, скулы гротескно