"Павел Шкарин. Куб " - читать интересную книгу автора

баллах.
Тусовка происходила на квартире Илюхиной бабушки (которой, разумеется,
дома не было). Праздник кончился, и мы покидаем сей гостеприимный флэт,
направляясь на квартиру, где живет Илья с родителями, младшей сестрой Настей
и кошкой. По дороге покупаем пиво и еще некоторое время зависаем на лавочке
у подъезда с представителями местной молодежи, которых не знаю я, зато знает
Илья. Потом мы с Ильей идем к нему домой.
Сидим с ним и его отцом на кухне, хаваем бутерброды со шпротами, слушаю
рассказы о том, как они всей семьей этим летом были в Испании.
По окончании этих кухонных посиделок ложимся вдвоем с Ильей на широком
двуспальном диване и смотрим по TV клипы перед сном, чинно беседуя. Выглядим
забавно - как супружеская чета на диване у голубого экрана. Одеяло одно на
двоих. Разговор идет о музыке, обсуждаем достоинства и недостатки различных
исполнителей, - мы всегда с ним любили об этом потрепаться. Тема наркотиков
в разговоре никак не затрагивается. Да, наверное, он ни о чем не догадался.
Да и как он мог догадаться, - по мне же не видно. В конце концов Илья
принимает решение спать. Ложусь, лелея в душе смутную и нелепую надежду хоть
чуточку поспать этой ночью. Опять-таки, это было неверным решением: лучше бы
просидел всю ночь в кресле, читая при свете какой-нибудь настольной лампы
книжку - неважно какую. Все равно ведь первитин не оставляет организму почти
никаких шансов поспать.
Действие винта заставляет сердце стучать громко и редко. Положив голову
на подушку, я отчетливо ощущаю, как кровь бешенно пульсирует в моих сосудах,
барабанной дробью отстукивая в висках африканские ритмы.
Илья спит крепким здоровым сном. Я же, поворочавшись с боку на бок и
поняв всю тщетность попыток отправиться в объятья к Морфею, ложусь на спину,
гляжу в темно-серый ночной потолок и размышляю. Мысли скачут в мозгу уже
меньше. Чувствую, начинаю потеть, - это признак того, что винт меня
потихоньку отпускает. Действие эфедрина уже на исходе: скоро стимуляция
сгинет. Начнется отходняк.
Под утро, незаметно для самого себя, умудряюсь вздремнуть на короткое
время. Проснувшись, пытаюсь заснуть еще - не выходит. Илюха дрыхнет. Я еще
какое-то время валяюсь в постели, потом понимаю, что надо вставать. Заснуть
уже не засну, лежать опостылело, посижу чего-нибудь почитаю, пока Илья спит.
Встаю. Каждое утро на следующий день после очередной винтовки во мне
теплится огонек надежды, что неким чудесным образом на сей раз небо избавит
меня от мучений отходняка. И всегда эта надежда напрасна. Вот и сейчас меня
плющит и морочит порядочно. Я это чувствую сразу, как только встаю на ноги.
Чем-то это мерзкое ощущение похоже на обычное похмелье, но лишь
отдаленно. Я опустошен. Я - выжатый лимон. Мое тело и разум требуют сна, но
до сих пор еще не могут его обрести. Физические силы минимальны - они были
сожжены вчера. Сла-абость... Хочется посидеть, лежать надоело: все равно не
заснуть, а вообще не знаю куда себя деть, - никакая поза не приносит покоя.
В душе будто кошки насрали, и нет сил смотреть на этот мир. Мозг не способен
чему-то радоваться: центр удовольствия настроен на винт и не может получать
импульсы от чего бы то ни было другого. Ангедония. Чувствую себя виноватым,
слабым, недостойным. Абсолютно неуверен в себе. Кажется, будто весь мир
взирает на меня с осуждением, что все вокруг знают о моих порочных
увлечениях и втайне презирают тебя... Да, сегодня отходняк неслабый.
Одеваюсь. Сажусь в кресло, от нечего делать изучаю фонотеку хозяина.