"Михаил Шкаровский. Отношение Русской Православной и Украинской Греко-Католической Церквей к Холокосту во время II Мировой войны " - читать интересную книгу автора

лет, еврейку с аппаратом на ухе, странствующую из дома в дом. Ей давали
приют христиане. Это было одно из ужасных апокалиптических видений тех лет -
люди с желтой звездой Давида, обреченные на заклание. Вспоминаю совершенный
мною тайный постриг над одной еврейкой-христианкой, моей духовной дочерью,
рабой Божьей Елизаветой, получившей вызов из гестапо. В значении этого
вызова мы не сомневались. Благословляя ее на мученичество, я дал ей новое
имя, Михаила, в честь архангела Михаила, вождя еврейского народа... Конечно,
как и всем, пришлось мне в те дни в гестапо подтверждать документами свое
"арийское происхождение" и говорить о своих убеждениях и о вере Церкви...
Однажды следователь, допрашивавший меня, зная, что я принимаю в лоно Церкви
всякого человека, без различия расы, спросил меня: "Ну, а если бы Литвинов 3
захотел креститься (Литвинов в те годы был в Германии персонификацией того,
что называлось "иудобольшевизмом") - вы бы его тоже крестили?" "Конечно, -
ответил я, - если бы Литвинов покаялся и захотел жить во Христе, Церковь
приняла бы его наравне со всеми" " 4.
В июле 1938 г. гестапо впервые поставило вопрос о высылке архим. Иоанна
из страны. В соответствующем письме в рейхсминистерство церковных дел от 27
июля подчеркивалось: "Иоанн, особенно в последнее время, снова вносит
беспокойство в среду здешней русской эмиграции своими подчеркнуто
дружественными евреям проповедями и высказываниями и сознательно пытается
помешать усилиям антибольшевистски настроенных групп эмигрантов...
Вследствие своей дружеской расположенности к евреям он уже много лет
подвергается резкой критике национально-мыслящих русских эмигрантов". В
целом же гестапо рассматривало о. Иоанна как "яркого представителя
враждебного Германии масонского церковного направления парижского епископа
Евлогия" 5.
Министерство церковных дел исходило из своих собственных планов
проведения унификации русской православной общины в Германии и включения
евлогианских приходов, по возможности мирными средствами, в Берлинскую и
Германскую епархию Русской Православной Церкви за границей. Поэтому оно
предложило гестапо "наблюдать за развитием дела Шаховского", не прибегая к
высылке. Неудачей закончилась и попытка гестапо второй раз поставить вопрос
об удалении из страны архим. Иоанна и других евлогианских священников в июле
1939 г. Высылке помешало заключение 3 ноября 1939 компромиссного соглашения,
по которому евлогианские приходы должны были войти в епархию Берлинскую и
Германскую, но признавалась их принадлежность к юрисдикции митрополита
Евлогия. Однако и в дальнейшем архим. Иоанн подвергался различным
преследованиям. В 1941 г. было запрещено издание его миссионерского журнала
"За Церковь", в январе 1943 г. гестапо произвело обыск на квартире и книжном
складе архимандрита. Бумаги и письма о. Иоанна оказались конфискованы, а сам
он после многочасового допроса был вынужден дать подписку о невыезде из
Берлина 6.
Особенно активно проявило свою позицию по отношению к Холокосту
евлогианское духовенство в оккупированной нацистами Франции. Близкие к митр.
Евлогию люди так характеризовали его настроение в дни оккупации Парижа: "В
эти дни Владыка сумрачен, озабочен и печален. Когда говорим о том, что
кругом творится, он морщится и начинает волноваться: "Насильники,
насильники... и что они с евреями делают!" " А в одном из своих писем 26
октября 1944 митрополит писал: "... будучи убежденным националистом, т.е.
верным и преданным сыном своего народа, я, конечно, совершенно отвергаю тот