"Зинаида Константиновна Шишова, Сергей Александрович Царевич. Приключения Каспера Берната в Польше и других странах " - читать интересную книгу автора

так слово его - кремень. А вот тебе и кремень! Приходит наш капитан с
каким-то духовным - и приказ: "Меняй паруса! В море не пойдем! В Торуни
один большой человек помер, нужно его вдову с детишками во Влоцлавек
доставить". Не любили у нас на "Ясколке" каботажного плавания, да и приз
большой англичанин посулил, но с нашим капитаном не поспоришь... Смотрю - а
в капитанскую каюту уже ковры тащат - для вдовы этой, для нее же кубрик всю
ночь скребли... Приезжает наутро женщина с двумя парнишками, а за ней -
чуть ли не вся Торунь! У короля нашего Зыгмунта и у того поменьше свита!
Думаю: "Куда же мы всю ораву денем?" А это, оказалось, только провожатые...
Слезы, понимаете, поцелуи... "Пани Барбара да пани Барбара", только и
слышно. Барбарой эту самую вдову звали... Да вы не спите, ребята, слушайте!
Каспер толкнул под столом Збигнева: Вуйка, когда он заведет рассказы,
и всемирным потопом не остановишь.
- И вот надо же было случиться такой беде! - нацеживая себе пятую
кружку, продолжал боцман. - Только что бедная женщина мужа потеряла, а
тут - чуть обоих сыночков разом не лишилась. Вышли мы уже на большую воду,
капитан с мостика не сходит, течение здесь - ого! - Висла шутить не любит!
Вдруг слышу: плюхнулось что-то позади меня. Не успел оглянуться - опять
что-то плюхнулось. А это, оказывается, старший сынок пани Барбары
загляделся на что-то, перевесясь за борт, да и свалился в воду. А младший,
долго не раздумывая, кинулся его спасать... Ну, не погибать же христианским
душам! Прыгнул и я и обоих утопленников за чубы вытащил. Тот, постарше,
дрожьмя дрожит от холода или с перепугу, а маленький - мне: "Как твое имя,
добрый человек, чтобы мы знали, за кого молиться". Сам синий весь, руки
заледенели, а он голову эдак закинул. "Капитана Берната имя, мол, он хорошо
запомнил, но вот ему нужно знать имя ихнего спасителя!" А матушка его уже и
талеры мне сует и крест нагрудный, весь в дорогих каменьях, на меня
надевает. Только я ничего этого не принял. "Деньги, - говорю, - вам самим
сгодятся. Вам, - говорю, - еще обоих сыночков надо на ноги подымать. Да и
доченьки, я слышал, у вас есть, приданое нужно копить. А имя мое Якуб
Конопка. Капитана нашего, верно, Рохом Бернатом звать, оба мы добрые
католики, а не какие-нибудь басурмане, знаем, как человеку нужно в беде
помочь!.."
- Капитан наш, а его отец, - кивнул боцман на Каспера, - великого
благородства человек был: неустойку англичанину заплатил, а с вдовы за
провоз ничего не взял.
"Ну, дай бог тебе счастья, добрый матрос, - говорит пани Барбара, а
сама чуть руки мне не целует: не умеют бабы боцмана от простого матроса
отличить! - Ни тебя, - говорит, - ни капитана твоего я вовек не забуду!" И
верно, как после смерти отца стали тебя, Каспер, в эту академию Краковскую
определять, так и торуньское купечество, и наши гданьские судовладельцы
петицию в Краков послали, и видишь, какое дело, даже из самой Вармии гонец,
говорят, был... Родня-то у женщины этой, оказывается, знатная... Да...
Видел я потом этого утопленника своего - раза три или четыре. В Гданьске, в
Кракове и опять же в Торуни... Славный такой из него юноша вымахал.
Подходить, однако, я к нему не подходил: столько лет прошло, навряд ли,
думаю, он меня узнает... Ан нет, оказывается, и он меня не забыл. Уже
каноником случилось ему побывать у нас в Гданьске, так, верите ли, домишко
наш на набережной разыскал... Я в ту пору, на жалость, в плавании был, так
он не погнушался: с моей пани Якубовой часа два просидел...