"Зинаида Константиновна Шишова, Сергей Александрович Царевич. Приключения Каспера Берната в Польше и других странах " - читать интересную книгу автора

Гданьске, дело идет на лад. Сейчас пойдут рассказы о "прекраснейшей
жемчужине в золотой короне Польши", о сердце Гданьска - великолепном порте
на Мотлаве, о набережной, что, как муравейник, кишит матросами, грузчиками,
маклерами, купцами и капитанами - сезон навигации уже начался!
- Эге, молодец, в такую рань - и уже за работой! - сказал боцман,
пряча руки за спину. -А ну-ка, Каспер Бернат, угадай, что я тебе несу!
Сердце молодого человека стукнуло, как будто остановилось, а потом
снова сильно забилось.
- Письмо? - спросил он робко.
Отец Тидеман обещал, что, отправляя гонцов в Краков, он обяжет их
заходить в бурсу к педелю Кристофору и каждый раз захватывать письма, буде
они случатся для бывшего студента.
- Письмо, - кивнул боцман и выложил на стол объемистый пакет. - Еду я,
а на развилке дороги окликает меня какой-то хлоп: "Не в Лидзбарк ли?" - "В
Лидзбарк", - отвечаю. "Вот, примите почту!" - сунул мне целый ворох писем,
а сам давай обратно! Ну что за люди: а может, я вор какой или разбойник! И
пока я сбегал на Лыню помыться, почту успели разобрать, и вот вручили для
тебя письмо... Из Кракова, надо думать... Ну и холодная же вода! -добавил
пан Конопка, поеживаясь. - Неужто вы с отцом каноником уже купаетесь?!
- Ежедневно. Это распоряжение отца Миколая. Для здоровья... - отвечал
Каспер, сам не понимая, что говорит.
"Письмо от Митты, от Митты, недаром Вуек так сияет!" - подсказывало
юноше его громко стучащее сердце. Почерка Митты Каспер никогда не видел,
да, по правде говоря, не был уверен в том, что девушка умеет писать.
Читать-то она читает и по-польски и по-немецки... Но нет, не похоже, чтобы
Митта отважилась на такое длинное послание.
Распечатав пакет, он не мог скрыть свое огорчение.
- От Збигнева, - сообщил он, повернувшись к пану Якубу. "Какой же я
неблагодарный и тупой осел! - тут же хлопнул он себя по лбу. - Збышек,
конечно, хоть одно словечко о Митте да напишет!"
Не "одно словечко" о Митте было в письме - все послание Збигнева почти
целиком было посвящено дочери профессора Ланге. Пан Конопка стоял и следил
за тем, как проворно бегают глаза Каспера по строкам, как он, беззвучно
шевеля губами, то хмурится, то улыбается, то снова хмурится. Когда же юноша
дошел до конца письма и прочел приписку, выведенную вкривь и вкось детскими
каракулями: "Да хранит тебя святая дева, мой любимый нареченный, это пищу
я, Митта", он, не вытерпев, бросился в объятия к боцману.
- Ну, что слышно в Кракове? - спросил пан Конопка. - Устоял ли город
на месте без Каспера Берната?
- А письмо и не из Кракова вовсе, - ответил Каспер, счастливо
улыбаясь. - Вуек, Вуек, они тут поблизости, в замке Мандельштамм. Збигнев
пишет, что это на Орденской земле, у самой вармийской границы... Профессор
с Миттой и со Збышком приехали по приглашению барона Мандельштамма. Рыцарь
дожидался рождения дочки или сына и зазвал Ланге составлять гороскоп
новорожденного. И Митта поехала с ними... Профессор ведь страдает приливами
крови и без дочки не может долго обходиться: ни лекарь, ни цирюльник не в
силах ему угодить... А Митта приловчилась ставить ему пиявки к затылку и
грелки - к ногам!
Все это Каспер говорил с такой радостной улыбкой, точно речь шла не о
болезнях Ланге, а об очень веселых вещах. Боцман Конопка хотел было