"Зинаида Константиновна Шишова, Сергей Александрович Царевич. Приключения Каспера Берната в Польше и других странах " - читать интересную книгу автора

между, добрыми знакомыми.
Каспер с надеждой глянул на своего друга, но выражение лица Збигнева
ничего хорошего не предвещало. Тогда умоляюще, как на молитве, сложив
ладони, Каспер только произнес: "Збышек!". И Збигнев, чуть поморщившись,
ответил:
- Я, конечно, постараюсь запомнить имя пана Куглера... Это ничтожная
плата за то одолжение, которое пан Адольф мне окажет, доставив моего друга
в Вармию, а еще лучше - в самый Лидзбарк, к канонику Миколаю Копернику.
- К племяннику его преосвященства епископа вармийского? -
подобострастно спросил Куглер. - Доставим, доставим, дорогой пан Збышек!
Обнимая на прощанье товарища, Збигнев смущенно сунул ему небольшой
томик в кожаном переплете:
- Это хоть и не о морских науках, а только философские размышления
какого-то грека Феофилакта Симокатты, но перевел их на латынь этот самый
Коперник... Только что купил у проезжего монаха...
Когда боцман Конопка вернулся в харчевню, Збигнева он уже не застал, а
будущие попутчики - купец и студент - вели застольную беседу, как добрые
приятели. Узнав, что Каспер отправляется с ним в Лидзбарк, боцман не мог
прийти в себя от радости.
- Вот это да! Вот это хорошо! - бормотал он, похлопывая по плечам то
Каспера, то Куглера. - Вот отец твой, Касю, радуется сейчас на тебя с того
света! Канонику Миколаю я представлю тебя самолично, а уж он не даст
пропасть сыну Роха Берната! Да и сынок ведь не лыком шит: и астролябию, и
секстант, и компас знает, и в небесных телах разбирается. А "понимать
облака" или по цвету воды определять близость суши - уж этому я тебя научу!
А если придется нам в Алжире или Тунисе побывать, тут Вуек твой и капитана
и шкипера за пояс заткнет! Купить ли что, или продать, или нанять лоцмана,
чтобы тот корабль между рифов провел, - для этого, сынок, нужно их
языческую тарабарщину знать... А я ведь без малого три года пробыл в плену
у алжирского бея, пока не выкупил меня капитан Рох, да упокоит господь его
в садах праведных! Но зато я могу любому капитану службу сослужить: не хуже
какого-нибудь турка с алжирцами да тунисцами разговариваю...
Вечером, покончив с лекциями и занятиями, в харчевню ввалилась вся
честная студенческая компания. Спели на прощанье "Gaudeamus", "Паненку
Крысю" и другие старые любимые песни. Распрощались, как сказал Генрих, "с
улыбкой на устах и со слезами в сердце". Каспер печально отметил про себя,
что Збигнев ни словом не обмолвился о Митте, - очевидно, повидаться с
девушкой сегодня ему не удалось.
На рассвете следующего дня Каспер отправился с Вуйком на конюшню -
увязать как следует возок, покормить лошадей, смазать салом полозья.
Улицы Кракова были безлюдны, над городом стояло тихое зарево восхода.
- К хорошей погодке, - сказал Вуек, с таким удовлетворением потирая
руки, точно не кто иной, как он, боцман Конопка, сотворил это
розово-голубое небо, этот прекрасный и величественный город и даже этих
сытых, крепких лошадок, которых Каспер запрягал сейчас цугом в возок,
поставленный на полозья.
- Хорошо, сынок, как скажешь? - весело спросил боцман.
- Хорошо, - отозвался юноша печально. - А как ты думаешь, Вуек,
придется ли мне еще вернуться в Краков, повидать друзей, съездить к
матушке, поклониться отцовской могилке?