"Наталья Шитова. Отступник" - читать интересную книгу автора

Он любил Нерш с его страшными тайнами, поля, холмы и овраги, где было так
спокойно и красиво... Он любил своих соплеменников, сильных, опытных,
бесстрашных, знающих так много полезного, о чем люди никогда даже и не
догадывались, и одновременно таких мягких и незлобивых. И, наверное, больше
всех Цьев любил брата, несмотря на то, что ему частенько доставалось от
Кшана за своеволие и излишнее любопытство. Кшан вечно где-то пропадал, но
ему всегда было дело до Цьева, и младший чувствовал себя спокойно, когда
рядом был Кшан. Поэтому он прощал ему тычки и затрещины, верно рассудив, что
брат отвешивает их не по злобе, а лишь учит уму-разуму...
Но кое-что, вернее, кое-кого в этой жизни Цьев люто ненавидел. Он
ненавидел людей. У него были на то причины. Любопытство и живой интерес к
неизвестной красочной жизни и горячая привязанность к любимым друзьям прочно
сплелись в его душе с этой съедающей ненавистью.
Кшан столько сил угробил на то, чтобы внушить брату где угрозами, где
мольбой, что неприязнь и ненависть надо глушить, особенно, если хочешь
уцелеть среди людей. И Цьев старался быть послушным.
Он не забыл и не простил людям ни своего сиротства, ни страшной
мученической смерти отца, ни горя сородичей. Но брат и сестра Еса учили
Цьева быть разумным и молили быть осторожным. И он старался, ох, как он
старался... Ему было уже семнадцать, иногда его так и подмывало отбросить в
сторону всякие запреты и забыть устрашающие рассказы. Но Цьев помнил, что он
все же не один на этом свете, что многие искренне любят его и заботятся о
нем. И он не решался открыто своевольничать. Многолетняя опека сделала свое
дело, и подросток считал себя еще маленьким, и чувствовал себя в достаточной
безопасности только рядом с братом или его друзьями...
А сейчас, кажется, все готово вот-вот рухнуть, безнадежно и
стремительно, плачь не плачь... И Цьев мчался вперед, совершенно позабыв о
собственной безопасности и необходимости быть бдительным. Найти Кшана!
Больше ничего не надо, только найти его живым!
Размазывая по лицу слезы, он выскочил на пятачок примятой травы на
опушке леса. Упав навзничь, Цьев вцепился в травяные стебли, прислушался...
И его оглушила боль брата, уже без него живущая на этом клочке земли.
Пропустив через себя страдание отдыхавшего здесь Кшана, Цьев не смог
совладать с собой. Не обращая внимания на то, что его рыдания далеко
разносятся, он в тоске забился на траве. Только надежда на то, что Кшан
знал, что делал, когда пробирался именно сюда, заставила его взять себя в
руки. Поднявшись, Цьев снова пустился по следу.
Кровавый след стал менее заметным. Он тянулся, то надолго прерываясь,
то снова возобновляясь несколькими крошечными капельками, и шел через лесную
опушку и поляну, прямо в густой траве вдоль тропы в деревню.
Цьев подбежал к толстой березе, что росла на самом краю деревни и
присел в траве рядом с подсохшей бурой лужицей. Слезы комком застряли в
горле. Цьев осмотрелся и стал думать.
Кровавый след стал таким неявным. Только изредка он обнаруживался на
траве заметными каплями. След тянулся в десятке шагов вдоль тропы, значит,
Кшан шел сам. Люди тащили бы его прямо по тропе...
Сколько крови там в лесу и на опушке! Разве можно потерять столько
крови и остаться в живых? Впрочем, вытекшая кровь всегда кажется куда
обильнее, чем на самом деле... Ну а если только брат погибнет, Цьев
растерзает всякого, кого встретит в этой деревне, и если кто-то захочет его