"Вячеслав Шишков. Экзамен (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

- Извиняюсь, - сердито запротестовал экзаменатор. - Такого правила в
инструкции не сказано, чтоб из общества трезвости. Ну, ладно. Этот вопрос
спорный и вытекает из крепости естества. А вот... - И он задумался. - Вот
скажите мне, что надо делать, ежели в поезде есть вагоны с негашеной
известью?
- Я должен убедиться, - начал Петр Федотыч слово в слово по
инструкции, - что в этих вагонах нет щелей и дыр и люки закрыты настолько
плотно, что устранена всякая возможность проникновения в вагоны дождя,
снега и тепе.
- Что, что? Это что за "тепе" такое? - изумился экзаменатор и стал
перелистывать инструкцию.
- Я и сам призадумался, - грустно ответил Петр Федотыч. -
Чистосердечно сказать, не понял. Но безусловно - сырость, раз известь
негашеная. Я так полагаю, что озорники, которые ездят на крышах, например,
во время революции... И прямо, извиняюсь, с крыш это самое... А в крышах,
конечно, щели. Ну, и потеке.
- Тьфу ты! Ничего ты, сударь мой, не понимаешь. Тут пропечатано:
дождя, снега и т. п., то есть - и тому подобное, а отнюдь не и тепе.
- Я не знал. Тут неясно... - упавшим голосом проговорил Утконогов.
- Ага, неясно! - обрадовался Жеребяткин. - Это не ответ. Для
кондуктора все должно быть ясно.
Григорьев твердо сказал:
- Протестую. По моим соображениям, какая же может быть сырость, кроме
снега с дождем? Ответьте мне сами-то, товарищ Жеребяткин.
- Сырость? - заносчиво проговорил Жеребяткин. - Сырость может быть
всякая. Мало ли какая сырость бывает...
- Например?
- Ну сырость... Мало ли там. Сырость - это... Ой, ой... Батюшки,
стрельнуло как! - Он схватился за щеку и, весь перегнувшись, побежал по
комнате, широкоплечий, приземистый, с брюшком.
А слесарь Григорьев резонно говорил:
- Как я осистен, то подписываюсь руками и ногами под ответом товарища
Утконогова. Ответ правильный. Кроме как от безобразий, никакой сырости в
естественной природе и не обнаружено вредной для извести. Вопрос исчерпан.
- А вот, - раздалось от окна, и Жеребяткин прикултыхал на место. - А
вот ответь. Сидишь ты в порожнем отделении и побился, скажем, об заклад с
другим кондуктором. Ты говоришь: "На таком-то перегоне поезд обязательно
сойдет с рельс". А тот отвечает: "Нет, не сойдет". И действительно, поезд
прошел благополучно, и ты проиграл. Хвать, а денег-то и нет, заплатить-то
и нечем. Ты бежишь в ночное время, когда все спят, и начинаешь вежливо
трясти свою мать и говоришь ей в сонном виде: "Матка, дай-ка скорей
деньжат!"
- Никак нет, - возразил Петр Федотыч. - В силу параграфа тридцатого
кондуктор не должен без надобности беспокоить пассажиров, особливо ночью.
- Но, во-первых, не без надобности, а во-вторых - это же твоя родная
мать?..
- Это меня не касается. Ежели, скажем, мой отец, покойник, придет с
того света да начнет в вагоне стекла бить, я и отца на ближайшей остановке
вышвырну в вежливой, но твердой форме. Во-вторых, согласно параграфа
пятнадцатого, я не имею права занимать порожние отделения.