"Вячеслав Шишков. Тайга (Повесть)" - читать интересную книгу автора

руки неудержными, в сердце нарастает боль. Хочется кого-нибудь укусить,
уколоть, урвать, выругать, сжить со свету. А иной раз хочется - и откуда
прилетит вдруг хотенье! - встать посередь улицы и каждому сказать:
"Ребятушки, а ну, пойдем, а ну, наляжем - не подастся ли?" Куда пойдем, на
что наляжем - кто его знает. "Ребятушки, ворочай все сверху донизу!"
Пожалуй, надрывай глотку. Тайга обратно вернет крик и захохочет.
Вот Спирька-солдат из Питера пришел, домой вернулся, - Спиридон
Павлыч Иконников. Всем насказал разных небылиц: и какие города бывают, и
какие там люди, и какой свет по ночам пускают... Мало ли он рассказывал!
Потом ушел, окаянный, не захотел остаться дома: "Нешто можно здесь
жить... Что я - зверь, что ли?" Побахвалился-побахвалился - да
ушел-таки... Слоняется где-нибудь, легкой жизни, сукин сын, ищет...
Лодырь.
И так и этак ругали солдата Спирьку, что взманил, что указал перстом
в небо, туда, где зори плавают, где все не так, все не по-здешнему, но в
душе любили часто вспоминать его речи и втихомолку вздыхали.


II

Назимово - большое стародавнее таежное село.
Недалеко от Кедровки, и сотни верст нет, - это не расстояние, - но
жизнь там поприглядней. В Назимове и "царские преступники" - политики -
жили, и книжка по рукам ходила, и грамоте кой-кто из парней кумекал: школа
была.
Там церковь каменная, колокол большущий, как бухнет-бухнет - долго
гул идет, есть священник, купцы, да и от проезжей дороги недалеко. А
проезжая дорога прямехонько упирается в уездный городишко, семьсот
столбленых верст до города.
Однако греха и всяких поганых дел было много и в Назимове.
Торговый человек, Иван Степанович Бородулин, жил в двухэтажном доме с
палисадником. Дом его по селу первый. Сам Бородулин мужик в соку, с
большой черной бородищей, румяный, волосы в скобку, зубы белые, бабы его
любят.
Со всеми ими помаленьку баловался Бородулин и, гордясь этим, говорил:
"До женских я охоч". Пуще же всех нравилась ему солдатка Дарья, с которой
он открыто жил.
Но гладкая солдатка Дарья жила в то же время с уголовным поселенцем
Феденькой, а жена вора Феденьки, местная крестьянка, жила с кузнецом
Афоней, а жена Афони жила с тремя назимовскими парнями и с "женатиком"
Лапшой, жена же Лапши, ловкая баба Секлетинья, путалась с вдовым попом.
Поп, не довольствуясь бабой Секлетиньей, своей стряпкой, увлекался
семипудовой купчихой Бородулиной, уехавшей в город лечить зоб.
Так оно колесом и шло.
Иван Степаныч Бородулин - купец не промах: всю округу в кулаке зажал.
Кедровский староста Пров уж на что мужик самосильный, а тоже в долгу
у Бородулина: колдуны шишиг таежных на Кедровку напустили, без малого весь
скот у мужиков от поветрия чезнул - довелось с поклоном к купцу идти.
Долго кряхтел Пров: жалко Анну, единую дочь, в люди отпускать, а
надо. Убрались с полем, отправил Анну к Бородулину в работницы: хоть часть