"Рейн Ширли. Жертвенник ("Мир пауков" #3) " - читать интересную книгу автора

жить, потому что только сейчас снова обрели свободу, а без нее были все
равно что домашние крысы, которые шагу не могут ступить без разрешения
хозяина. Думаю, это будет правильно - вести новое летоисчисление с того
времени, когда у нас началась новая жизнь. И звучит здорово - 1-й год
Свободы, 2-й год Свободы и потом, когда-нибудь, 150-й год Свободы. Ну, и так
далее.
Пока хватит. Есть хочу.

-2-

ЭРРИТЕН

Как он плакал, когда Дети Богини уходили, как умолял их взять его с
собой! Нарушив всякую субординацию, побежал к Королеве Моок, валялся у нее в
ногах, убеждал не верить людям и просил не бросать его здесь одного. И она
не рассердилась, нет. Сказала, что понимает его сомнения и в какой-то
степени сама разделяет их, но именно поэтому ему необходимо остаться. Если
все пойдет как надо, он присоединится к ним, но чуть позже, добавила
Королева.
Если же, не дай Богиня, случится беда, ему сообщат, что делать.
Сын мой, будь мужественен, сказала она. И терпелив. Нам всем сейчас это
требуется как никогда - мужество и терпение. А потом сознание Эрритена
затопила исходящая от Моок теплая волна нежности и веры в него; что-то вроде
материнского поцелуя на прощание.
О том, что оправдались его худшие опасения и несчастье все-таки
произошло, ему стало известно уже утром на следующий день после того, как
Детей Богини изгнали из города. Он, конечно, в ту ночь ни на мгновение глаз
не сомкнул. Сидел на крыльце, совершенно обессиленный, потерянный, с таким
ощущением, точно вместе с Детьми Богини его покинула душа, как вдруг в
голове зазвучал далекий, еле слышный, но хорошо знакомый голос. "Говорил"
Тимор.
- Почти все погибли, Эрритен. Виноват... Антар. Жди...
Прозвучало еще несколько слов, но их уже было не разобрать.
Голос слабел с каждым мгновеньем, а потом совсем сошел на нет.
Эрритен вскочил. Почти все погибли? Волосы зашевелились у него на
голове. А Хив? Что с Хивом?
После того, как Эрритен узнал ужасную правду, тревога за Брата ни на
мгновенье не оставляла его. Жгла, как огнем, терзала, не давала уснуть. Но
не только страх и беспокойство бушевали в его душе; еще и испепеляющая,
жгучая ненависть. Ко всем людям вообще, но, в особенности, к Антару.
Ответ на вопрос, который мучил Эрритена больше всего на свете, он
получил поздней ночью, когда рухнул на постель в бесплодной попытке если не
уснуть, то хотя бы немного отдохнуть. Бесполезно. Не помогло и то, что,
перед тем как лечь, он в одиночку прикончил почти целый кувшин вина, хотя
вообще пил очень мало.
Это был не сон и не явь. Смутные, тревожные образы беспрерывно мелькали
в сознании, не давая расслабиться, мешая хотя бы ненадолго отключиться; даже
тогда, когда Эрритен проваливался в вязкое полузабытье, какая-то часть его
все время помнила, где он и что с ним происходит.
Внезапно его ушей коснулся легкий стук. Эрритен подскочил, как