"Твари Господни" - читать интересную книгу автора (Мах Макс)1Ночью в баре Густава Блока нежданно-негаданно появилась Нора. Чел ее увидел, узнал, хотя прошло уже много лет, как она сюда не приходила, и послал к ней Михеля. Тот доиграл, не торопясь, партию, сбросил карты, и пошел к стойке бара. На Нору он внимания не обращал и наткнулся, разумеется, совершенно "случайно", когда возвращался за карточный стол со стаканом виски в одной руке и подносом с бутербродами – в другой. – Вау! – сказал Михель, явно обрадовавшись встрече. – Нора, сладкая моя! Сто лет, сто зим! – Привет, Михель, – Чел обратил внимание, что Нора держится несколько напряженно, что впрочем, ни о чем не говорило. Как он слышал, в Энгельсе, ей то ли ноги оторвало по самое "не могу", то ли еще как искалечило, но факт тот, что, как ни крути, девушка уже давно была не девушка, а бабушка-инвалид. – Как жизнь? – Твоими молитвами, милая, – заулыбался Михель. – Солнце, океан, золотой песок. Ну ты понимаешь. – А то! – усмехнулась Нора. – И как они тебе? – Кто? – Михель был, конечно, профи, но иногда удивительно тупил в таких вот быстрых диалогах с подколами. – Не знаю, – развела руками Нора, если и ставшая с их последней встречи на вид чуть старше, то все равно выглядевшая сногсшибательно. – Кто у тебя там, креолки или метиски? – Ах, это! – заулыбался Михель, уже полторы недели прятавшийся в старом, еще при Гитлере построенном, канализационном коллекторе Мюнхена. – И те, и другие. Приходилось пробовать? – Не, – плавно протянула Нора, упорно изображавшая в Городе лесбиянку, что, впрочем, могло соответствовать истине, а могло, конечно, и не соответствовать. – Я люблю белое на белом. – Ты, что расистка, что ли? – без злобы спросил Михель, который на своем еще не слишком длинном веку успел побывать и буддистом, и коммунистом, и анархистом, но вот нацистом не был ни разу. – Нет, Михель, – снова усмехнулась Нора. – Я эстетка. Ты Карла не видел? Упоминание о Карле сразу испортило Михелю настроение, но Нора, судя по всему, ничего об этом еще не знала. – Карл, – холодно произнес Михель. – Ушел к бундесам. Сдал всех кого знал и пошел служить в "гестапо". – Мне очень жаль, – сказала Нора сдавленным голосом. – Очень. Я просто давно здесь не была. – Проехали, – пожал плечами Михель. – А Рысь? – уже гораздо осторожнее спросила Нора. – Убили в девяносто седьмом, в Клайпеде. – Черт! – значит, и об этом, что, впрочем, не мудрено, она не знала тоже. – Да, – кивнул Михель. – Мне ее тоже жаль, она была хорошая девушка. – Вильма? – было очевидно, Нора перебирает тех, кто заправлял в Цитадели в ее время. Во всяком случае тех, кого она, по-видимому, знала лично. В ответ Михель только головой покачал. – Дэн? – Он редко теперь заходит, – объяснил он. А она только взглянула Михелю в глаза, но ничего не спросила. По-видимому, и сама обо всем догадалась. – Ирма? – Не знаю, – снова пожал плечами Михель. – Люди разное говорят, но она больше не приходит. У тебя дело какое-то? – Дело, – кивнула Нора. – Тогда пошли за наш стол, – предложил он ей. – Там все свои. – А пустят? – Тебя пустят, – улыбнулся Михель. – Пошли! Они вместе подошли к столику, и Михель, поставив поднос и, быстро взглянув Челу в глаза, кивнул на Нору: – Знакомьтесь, ребята, это Нора. Лишнего сказать не могу, но она из наших, только… Он замялся, подыскивая подходящее слово, но Нора и сама умела говорить. – Я на пенсии, – закончила она за него. – По состоянию здоровья. "Спросить ее? – с неожиданной для самого себя тоской подумал Чел. – Только что это изменит?" – Садись, Нора, – сказал он вслух. – Я Чел. Если ты помнишь Моцарта, то я кто-то вроде него. Ну что ж, он сказал достаточно, чтобы женщина поняла, с кем имеет дело. Она и поняла. – Это хорошо, – улыбнулась Нора. – Если ты, конечно, не врешь. И она вопросительно взглянула на Михеля, единственного, кого, как она полагала, здесь знает. – Все верно, – кивнул тот. – Здесь можно говорить? – Нора обвела взглядом сидевших за столом людей. – Можно, – кивнул Чел. – Но не все. – Ладно, – она достала из воздуха незажженную сигарету и прикурила от свечи. – Меня просили выяснить, возможно ли встретиться с кем-нибудь из командиров Цитадели. – Так у нас вроде не военный режим, – удивленно протянул Михель. – Человек хочет избежать политических дискуссий, – объяснила Нора. – Человеку надо – Откровенно, – повторил за ней Чел. – И человек этот, – он вдруг понял о ком они говорят и даже испугался такому совпадению. – И человек этот не уверен, что его примут с распростертыми объятиями? – Ты прав, Чел, – кивнула Нора. – Там старая история, ты еще маленький был, когда все это случилось, но слухи, я думаю, живы до сих пор. – Кто? – спросила Птица, до этого, как и все остальные, хранившая молчание. – Цапля, – спокойно, не драматизируя понапрасну, ответила Нора. – Ноги ее в цитадели не будет! – гаркнул Михель, выразивший, судя по всему, общее мнение собравшихся. "И они правы, – признал Чел. – Кто не с нами, тот против нас". – Цапля выбрала свою дорогу, – сказал он вслух. – Я уважаю ее выбор, но мне не о чем с ней говорить. – Где ты был, герой, – сказала Нора, глядя на Михеля, но Челу показалось, и, вероятно, не зря, что говорит она сейчас именно с ним. – Когда Цапля с Десятником и Камилом грохнула весь штаб ГСВГ[26] в Вюнсдорфе? А? В пеленки писал? "А где был тогда я? – спросил себя Чел. – Тоже писал в пеленки?" – Ну мало ли что?! – окрысился Михель. – У Петена, между прочим, тоже заслуги перед Францией имелись, и не малые! – Так, ты, сученок, Цаплю в коллаборационизме обвиняешь? – подняла брови Нора. – Я тебе, мальчик, вот что скажу. Домохозяек жечь куда как проще, чем одного Вальдхайма[27] завалить! – Ты хочешь сказать, что Цапля имела отношение к Брюсселю? – Птица от удивления забыла даже, насколько она крутая. – Ты это хочешь сказать? – Ну, учитывая, что физиономия Цапли уже красуется на всех углах, большой тайны из этого делать смысла нет, – пожала плечами Нора. – В семьдесят девятом, мы были там вместе. – Снимаю шляпу, – сказала Птица, откидываясь на спинку стула. – Это что-то меняет? – равнодушно спросил Витовт. – Ничего это не меняет! – заявил Михель. – Карл вон тоже… – Цапля никого никому не сдавала, – осадила его Нора. – Согласен, – кивнул Годзилла. – Она всего лишь дезертировала, впрочем, как и многие другие. – А ты чего бы хотел? – вкрадчиво спросила Нора, стряхивая пепел с сигареты. – Чтобы все собрались в колоны Und vorwДrts mit den Liedern?[28] Айне колонне марширен, цвайте колонне марширен… – Ты знаешь, сколько народу в Городе? – спросил Витовт. – Если бы все собрались… – Мы никогда не соберемся вместе, – тихо и печально ответила Нора. – Это фантазии, парень, опасные, беспочвенные фантазии. – Кто бы говорил! – Я, – чувствовалось, что Нора находится на пределе выдержки. – Я! Я, которая… Впрочем, неважно. Я тоже сначала не хотела с ней говорить, и она, я думаю, не от хорошей жизни ко мне пришла. Но у нее есть дело, и я за нее прошу. – Ты это ты, – начала было Птица, но Чел ее перебил, он уже все решил, хотя и не был уверен, что поступает правильно. – Пусть приходит, – сказал он и посмотрел Норе в глаза. – Передай ей, что ворота ей откроют. И шепни мне, пожалуйста, ее псевдо. – Спасибо, – Нора ответила ему твердым взглядом, в котором не было благодарности, но зато появилось уважение. – Кто-нибудь сможет поговорить с нею в двенадцать по Гринвичу? – У нее форс-мажор? – Я не знаю подробностей, – покачала головой Нора. – Но думаю, что да. – Хорошо, – согласился Чел. – В двенадцать по Гринвичу в Цитадели. Пусть спросит меня или Людвига. Один из нас будет с ней говорить. Спасибо, Нора, приходи к нам еще. Приходи просто так. Придешь? – Приду, – кивнула Нора, вставая из-за стола. – Спасибо. Она нагнулась к его уху и быстро, но отчетливо произнесла имя. – Рапоза, – сказала она, выпрямилась, и пошла прочь. "Рапоза, – повторил мысленно Чел. – Рапоза, мать твою так!" |
|
|