"Ефим Шифрин. Течет река Лета " - читать интересную книгу автора

юмором, а главное - вечной загнанностью в угол между диваном и стеной? В
угол, в который нас всегда ставили и глупость, и растерянность и,
несомненно, юмор, которого часто хватало только на то, чтобы смириться с
очередною ловушкой.

Третий автор тоже сдался без боя. Я долго откладывал звонок Альтову,
чтобы сообщить пренеприятное известие: его "Сон в руку" не пользуется
успехом. Мы долго возились с этим текстом, и по совету Толика сделали номер
даже интерактивным: я пробовал зацепить зрителя толкованием снов, если у
меня получалось вызвать их на шутливую откровенность. Переписка с Семеном
продолжалась все лето, номер разбухал еще из-за анекдотов, которые я "нарыл"
в Сети. Но сам Сенин "Сонник" получился мало забавным. Самым веселым местом
оказалась моя коллекция храпов и шутка про Абрамовича, которую придумал
Толик: "Если снится дерьмо, как вы знаете, это - к деньгам. Представляете,
что снится Абрамовичу?".Текст уже чуть не улетел в корзину, но после
сентябрьских концертов в Сочи, когда в монологе остались только анекдоты и
придуманные мною связки, он вдруг "ожил". Сеня, несмотря на свою
щепетильность, известие о том, что его слов почти не осталось, принял
спокойно, а мое предложение рассчитаться хотя бы за идею весело отверг:

- Не надо ничего. Просто записывай номер в рапортичку.

26 сентября 2007 года

Кажется, в 79-м году мы с Андреем Днепровым ездили в Ленинград на охоту
за текстами. В северной столице жили два популярных автора, писавших даже
для Райкина, - молодые Михаил Мишин и Семен Альтов. Они успели засветиться
одной, выпущенной, впрочем, небольшим тиражом, общей книжицей, откуда и
попала ко мне "Кающаяся Магдалина".

Я запомнил тесную прихожую в квартире Мишина, в которой стояли два
велосипеда, и его чернявого сына, который как раз в момент, когда мы с
Андреем входили в дом, выволакивал свой велосипед на улицу.

Помню, что каждый вечер мы ужинали в Доме актера на Невском, где
однажды я, Андрей и Альтов набрались так, что чуть было не искупались в
Фонтанке. Семен тогда ссудил меня парочкой распечатанных через копирку
монологов, которые потом не пригодились из-за того, что были похоже больше
на рассказы, которые я до сих пор не умею исполнять. С Андреем после этой
поездки вышла какая-то ссора из-за поблекшей во времени причины.
Впоследствии мы, правда, опять тепло сошлись: я приезжал к нему на Таганку,
в дом, мимо которого нередко проезжаю теперь по пути в Котельники.

Квартира Днепровых в те годы была настоящим богемным пристанищем, где
можно было встретить многих знаменитостей. Я помню молодого Валю
Смирнитского с Татьяной Коршиловой, с которой у него, по-видимому, был
роман. В этом же доме, впоследствии жил Леня Якубович, тоже друживший с
Андреем. Там, вероятно впервые, я встретил Листьева и Любимова, новых звезд
посвежевшего советского телевидения.