"Сергей Шхиян. Покушение ("Бригадир державы" #17) " - читать интересную книгу автора

Преображенского полка и составить себе фантастическое состояние. Однако я
не злоупотребляла своими способностями и лишь слегка поправила материальное
положение. Однако и нескольких мелочных выигрышей у сильных противников мне
оказалось достаточно, чтобы стать популярной в гвардии.
О том, как продвигается мое дело, я не имела никакого представления.
Никто из тех, с кем мне доводилось встречаться, ничего о нем не знал, а
домыслы, один другого фантастичнее, я просто не принимала во внимание.
Беременность моя проходила легко. Пока единственно верным ее признаком была
тошнота по утрам. На лице не появились даже темные пятна, и выглядела я
неплохо, во всяком случае, в меня без ума влюбился семнадцатилетний мальчик
Миша Воронцов. Он почти всю свою жизнь прожил с отцом в Англии, в Петербург
приехал недавно и какое-то время, для проформы, "тянул служебную лямку" в
своем полку. Еще грудным ребенком записанный в бомбардир-капралы
лейб-гвардии Преображенского полка, он уже 4-х лет от роду был произведен в
прапорщики. Теперь он нес службу уже в звании поручика.
Говорил Воронцов по-русски с заметным английским акцентом, что служило
поводом товарищам подтрунивать над ним. Миша был прекрасно воспитан, что я
вполне могла оценить и, по мнению окружающих, не менее хорошо образован,
чего я проверить пока не имела возможности.
Не знаю, что его заставило так мной увлечься, возможно, не столько моя
внешность, сколько истинно русская душа. Помыслы у него были самые чистые и
я, как ни старалась быть только вежливой, невольно его поощряла к
ухаживанью. Когда бывали его дежурства, а случались они раз от раза чаще,
мы много говорили о России, Англии, в которой его батюшка Семен Романович
был много лет послом и которую Миша считал своей второй родиной. Воронцов
восхищался мои простым и бесхитростным русским языком, учился правильно
произносить народные слова и выражения.
Как часто случается во время интересного разговора, мои руки случайно
оказывались в его ладонях и он, бывало, машинально подносил их к своим
губам. Мне было лестно, что юный граф целует руки вчерашней крестьянке, и я
не сразу их отнимала. Наши отношения были совсем невинными. Конечно, ни о
какой измене мужу я не думала. К тому же и совершить ее было почти
невозможно. В нашей комнате безвылазно находилась Маланья Никитична, в
караульной, кроме Воронцова, еще второй часовой. Чтобы побыть несколько
минут со мной наедине, Мише приходилось пользоваться короткими отлучками
товарища. Он был еще юн и неопытен, и не смог найти возможность
организовать настоящее любовное свидание.
Вот так и протекало мое "тяжкое" заключение, пока в один прекрасный
момент не случилось совершенно невероятное событие. Утром в наших покоях
появился новый человек. Не знаю, что он сказал караульным, но его
беспрепятственно пропустили в нашу комнату.
Мы с Маланьей Никитичной только проснулись. Она слонялась по комнате,
звучно зевая, а я еще лежала в постели и пребывала в сомнениях, во что мне
сегодня одеться.
Миша Воронцов вместе со своим обычным товарищем по караулу Александром
Огинским, дворянином из младшей русской ветви польского княжеского рода,
уже отправился отдыхать. Вместо них в караул заступили двое моих коротких
приятелей по карточной игре Сабанеев и Пестриков. Надевать ради них новое
плате мне было как-то не с руки, а старое опять требовало ремонта. Я
совсем, было, собралась ради разнообразия надеть простой сарафан, как вдруг