"Сергей Шхиян. Крах династии ("Бригадир державы" #11) " - читать интересную книгу автора

сторонний взгляд, оказалось сильно преувеличенным. Основными источниками
таких мнений являются живописания русской жизни приезжими европейцами,
видимо, привыкшими к относительной скромности быта своих малоземельных
правителей или хвастливым понтам наших предков. Желание пускать иностранцам
пыль в глаза всегда имело место на святой Руси. Мне же случалось видеть
подлинное имперское величие сверхдержавы, так что скромные чудеса царской
Руси не казались такими уж запредельными. Бытовая роскошь Годуновых, о жизни
которых я могу судить по личным наблюдениям, не отличался расточительной
широтой.
В большом светлом предбаннике те, кому придворный статус дозволял
проводить совместные помывки с царем, быстро разделись и шумной гурьбой
отправились смывать накопившиеся со вчерашнего дня грехи. Конечно, даже в
голом виде придворные соблюдали иерархические дистанции. Однако баня, она и
есть баня, так что особого чинопочитания между голыми царем, боярами и
простыми дворянами я не заметил. К тому же день был рабочий, следующими
после бани протокольными мероприятиями были заутреня и заседание боярской
думы. Потому все проходило довольно спешно, и до совместного "парения" или
"паренья" с царевной дело так и не дошло.
Окончив мытье, все направились в церковь, где служил патриарх Иов,
после чего те, кому это было положено, - в Боярскую Думу.
Заседание Думы слегка походило на то, что обычно показывают в
исторических фильмах: царь восседал на троне, правда, без скипетра и
державы, но в собольей шубе и шапке Мономаха, бояре стояли двумя рядами
вдоль, также в роскошных шубах. Остальные участники заседания, вроде
окольничих, думных дворян, думных дьяков и прочего неведомого мне по
должностям чиновного люда, толпились ближе к дверям. Я, понятное дело,
оказался притерт к задней стенке и наблюдал за происходящим, так сказать, с
последнего ряда галерки.
Честно говоря, ничего интересного услышать не удалось. Обычное рутинное
расширенное заседание совета министров, когда у всех есть свои частные
проблемы и не интересны чужие. Пару раз между боярами вспыхивали перепалки
по непонятному мне поводу. Потом начались общие ябеды на разбой казаков и
южных татар. Выступавшие привычно жаловались, говорили, что необходимо
принять надлежащие меры, но, как большей частью бывает, дальше деклараций и
призывов навести наконец порядок дело не пошло.
Наконец разговор зашел разговор о Самозванце. Царь спросил, что слышно
об осаде Московским войском Путивля, в котором засел Лжедмитрий. Только двое
из всего собрания, Федор и я, знали финал этого военного похода, однако
только зашла речь о Самозванце, как тотчас наступила общая зловещая тишина,
Желающих высказаться не нашлось. Возникла длинная, напряженная пауза. Не
знаю, побледнел ли молодой царь, я был далеко от его трона, к тому же в
палате царил полумрак, но сразу как-то стало понятно, что Годунов не уверен
ни в себе, ни в своем окружении. Потом он, на мой взгляд, совершенно зря,
напомнил:
- Помните, что вы дважды целовали крест на верность законному государю!
Опять никто не отозвался. Мне сделалось неловко за своего нового
приятеля. Слова "законный государь" в его устах были явно неуместны и даже
двусмысленны. Борис Годунов все свое правление боролся за собственную
легитимность. Он погубил многих достойных людей, которых подозревал в
сомнениях на этот счет, завел тайную полицию, жестоко пресекающую любые