"Сергей Шхиян. Крах династии ("Бригадир державы" #11) " - читать интересную книгу автора

торговая казнь, иначе "жестокое наказание".
- Не понял, это что, когда отбирают имущество?
- Нет, в сию казнь входит вырезание ноздрей и клеймение, производящееся
немедленно после наказания кнутом. Торговую казнь производят в нескольких
местах, Белозерская и Соль-Галицкая губные грамоты предписывают разбойников
"бить кнутьем в тех селах и деревнях, где они воровали, по всем торгам".
Говорил юный царь гладко, заученными фразами. Было видно, что когда его
готовили к престолонаследию, то не упустили и правовой подготовки.
- Суровые у вас наказания, людей так мучить не жалко?
- Не нами то придумано, не по нашей жестокости истязания, а по просьбе
и желанию народному. Сними законами царь Иоанн Васильевич Грозный
предоставил право миру самому преследовать и судить татей и разбойников и
возложил казнь на его души. Так что Губные грамоты утверждались государем и
Боярскою Думою по челобитью самих людишек и являются пожалованными.
Возразить мне было нечего. Я подумал, что окажи такую же "милость"
народу наше правительство, не знаю, чем бы это кончилось, Может быть, горла
друг другу расплавленным металлом мы бы и не заливали, но постреляли бы
соседей всласть.
Пока мы шли в покои молодого государя, встречная челядь отвешивала нам
земные поклоны, кое-кто валился ничком, как будто не выдержав сияния земного
владыки. Короче говоря, раболепие было самое что ни есть низкопробное.
Федор, милый, в общем-то, мальчик, занятый интересным разговором, равнодушно
на все это взирал, попросту не обращая внимания на божественное поклонение
придворных.
Дальше он заговорил о библейских царях, и тут я значительно проигрывал
в эрудиции воспитанному на священном писании юноше. Почувствовав своё
превосходство, Федор с удовольствием демонстрировал свою начитанность. Мы
шли в покои царского Дворца, по словам молодого царя оставшегося практически
без изменения со времени правления сына Грозного Фёдора Иоанновича.
Светлица, в которой обитал царь Фёдор, была самой обычной средневековой
комнатой, со столом, скамьями, лавками, правда, резными. Никакой показной
роскоши здесь не было, обстановка была функциональная, без излишеств.
Царь присел на лавке возле небольшого окна с цветными венецианскими
стёклами в медных переплётах, Я же стоял перед ним, пока он с увлечением
рассказывал о библейских царях, сначала Давиде и Соломоне, затем перешел к
более древним Вавилонским монархам Навуходоносору и его отцу Набопалассару.
Однако меня больше интересовал судьба женщины, борющейся за жизнь своего
сына, чем жившие две-три тысячи лет назад зарубежные правители, и я,
дождавшись паузы, напомнил о его недавнем обещании.
Федор, открывший было рот для продолжения рассказа, смешался,
недовольно нахмурился и буркнул, что простые людишки могут и подождать.
Подобные снобистские штучки меня обычно раздражают, но в связи со скорым
прекращением династии Годуновых я никак не отреагировал на нацеленность
юного монарха не на судьбу простого гражданина, а на биографии его
знаменитых коллег по скипетру и державе, и не очень вежливо предложил.
- Давай, государь, сначала решим дело с просительницей. Делу время,
потехе час. Помнишь, как Соломон рассудил двух женщин, споривших, которая из
них родила ребенка.
- Я не знаю такой притчи, - смущенно признался Федор.
Честно говоря, я тоже знал эту историю не из Библии, а из рассказа