"Сергей Шхиян. Турецкий ятаган ("Бригадир державы" #9) " - читать интересную книгу автора

приходилось.
Ефремов пустил лошадь по кругу и принялся выделывать совершенно
невероятные трюки. Я во все глаза смотрел, как он нарушает правила земного
магнетизма, инерции и других основополагающих законов механики.
Совершив чудеса джигитовки, жокей попросил подать ему прислоненную к
крыльцу казачью шашку и начал выделывать сложнейшие трюки теперь уже с
оружием. Каурка, несмотря на морозную погоду, вспотела, на губах у нее
появилась пена. Я, вытаращив глаза, стоял на своем месте, завидуя
необычайной ловкости этого человека.
- Вы служите в цирке? - спросил я Ефремова, когда, вконец измучив
лошадь, он легко соскочил с нее рядом со мной.
- Я? - удивленно переспросил он, с интересом глядя на меня. - Я же вам
сказал, что моя фамилия Ефремов. Я тот самый Ефремов!
- А, в этом смысле... - примирительно произнес я, поняв, что ляпнул
какую-то несуразицу, Видимо, Ефремов в жокейских кругах считается чем-то
вроде Фетисова в хоккее. - Меня долго не было в России, - добавил я, чтобы
объяснить свою невежливую неосведомленность.
- Сегодня, как я вижу, вы не очень склонны к физическим упражнениям, -
констатировал Ефремов, рассматривая мой томный лик. - К тому же Гнедко
вспотел, встретимся завтра в это же время.
- Боюсь, что так, как вы, я никогда ездить не сумею, - сказал я,
прощаясь.
- Так как я, не умеет никто, - без признаков ложной скромности успокоил
меня жокей. - Так джигитую только я один.
- Людмила Станиславовна, а кто такой Ефремов? - спросил я
домоправительницу во время обеда.
- По всему видать, человек, - исчерпывающе ответила она, - по имени
видать, наш, русский.
Такое разъяснение меня успокоило, видимо, не я один не знал этого
выдающегося наездника.
После обеда занятия продолжились. Теперь я погрузился в тайные
механизмы эволюции языка. Погружал меня в них старичок по имени Михаил
Панфилович. Было ему прилично за семьдесят, но разум у лингвиста оказался
остер, а память совершенно безбрежная. Я внимательно слушал его рассказ о
законах редукции, изменении звуков в разные эпохи...
В заключение урока мы даже поболтали на старорусском языке. Впрочем,
болтал один Михаил Панфилович, а я хлопал глазами, с трудом улавливая смысл
того, что он говорит.
Вечером, после праведных трудов опять были вчерашние радости: баня,
часовня и Наташа. От возлияний я на этот раз воздержался, хотя, как
оказалось, напрасно - полночи, не давая уснуть, меня жрали клопы-кровопийцы.
Я опять не успел выспаться, а утром все повторилось, как и в предыдущий
день: завтрак, историк, джигитовка, обед и до вечера погружение в язык.
Спустя несколько дней я уяснил две вещи. Первая, истории меня учит
никто иной, как сам историк Ключевский. Вторая, Ефремов оказался не просто
жокеем, а легендарной личностью. У этого маленького человека, говоря наши
языком, чемпиона по основным видам скачек, была самая большая зарплата в
России почти в два раза выше, чем у премьер-министра.
Из этого можно сделать вывод, на каком уровне меня пытались подготовить
к десанту в семнадцатый век. Увы, боюсь, что мои скромные учебные успехи