"Сергей Шхиян. Черный магистр ("Бригадир державы" #5) " - читать интересную книгу автора

разговор. - То, что произошло вчера... я понимаю, никакие оправдания...
- Да, да, вы вправе посчитать меня отвратительной женщиной! То, что я
вчера... - взволнованно выговаривала Кудряшова, путаясь и небрежно произнося
слова.
Я сначала не понял, что она имеет в виду, но быстро врубился в
ситуацию. Жертва сексуального насилия посчитала себя его причиной.
- Я не знаю, что на меня нашло, может быть виной вино, что я выпила...
Вы вправе отказать мне в уважении... Я не знаю, как мне оправдаться..
Пусть крутые мачо меня осудят, но я поступил так, Как подсказало
сердце: я пал к ее ногам.
Екатерина Дмитриевна вздрогнула и откинулась на спинку кресла. Однако,
я успел завладеть ее руками и начал покрывать их поцелуями.
- Это не вы, а я во всем виноват. Со мной случилось наваждение, я не
сумел совладать со своими чувствами (какая женщина не найдет в этом
извинение). Вы Так прекрасны (а я был в стельку пьян), я не знал, что творю
(знал, мерзавец!)...
- Нет, нет, не вините себя, это не вы, а я виновата, я, я...
Дальше она продолжить не смогла. Я восстал с колен, заключил ее в
объятия и надолго припал к губам.
Что бы ни говорила Екатерина Дмитриевна, как бы ни корила себя, считая,
сообразно существующей морали, виноватой во всем, я не собирался делить с
ней ответственность. Я поступил, как скотина не потому, что ЭТО произошло,
ОНО должно было произойти, не раньше, так позже, моя вина была в том, что
это случилось так скомкано и грубо.
Мой затяжной поцелуй окончился внезапно обмороком красавицы. Я не стал
звать на помощь, а, взяв ее на руки, отнес в спальню.
Когда я опускал тело на постель, оно немного ожило и даже обняло меня
за шею.
Я бережно уложил хозяйку и продолжил то, что начал в гостиной. Она уже
оправилась настолько, чтобы отвечать на мой поцелуй робкими, неловкими
губами
Я все крепче сжимал ее в объятиях. Говорить мы не могли, было не до
того, да и губы все время были заняты. Катя задыхалась, но не отстранялась
от меня, пока я сам не дал ей возможности вздохнуть. Она совсем не умела
целоваться и не догадывалась дышать носом.
- Подожди, - прошептал я - Дай мне свои губы. Делай как я
Училась она очень быстро. Поцелуи делались все более глубокими и
долгими. Я просовывал язык между ее зубами, и она отвечала мне тем же. Меня
опять понесло. Я начал сдирать с нее капот, под которым ничего не оказалось.
Это так меня завело, что я набросился на нее, не успев снять даже сапоги.
Я как-то читал в воспоминаниях прелестной женщины, актрисы Татьяны
Окуневской, о том, как во время первой близости ее будущий муж, писатель
Горбатов, овладел ею в сапогах. Это так ее шокировало, что запомнилось на
всю жизнь.
Не знаю, чем руководствовался Горбатов, у меня были смягчающие вину
обстоятельства. Сапоги Ивана Ивановича, покойного купца, были мне малы и,
чтобы их снять, требовалось слишком много времени. Допустить, чтобы
обнаженная, в разодранной одежде, пылающая желанием женщина будет ждать,
пока я, чертыхаясь, прыгаю на одной ноге по комнате, стягивая с себя тесную
обувь, я не мог. Пришлось пожертвовать эстетикой ради страсти.