"Сергей Шхиян. Черный магистр ("Бригадир державы" #5) " - читать интересную книгу автора

Спор наш не прекратился, он начал носить познавательно эротический
характер. Теперь мы говорили о любви с легкой примесью чувственности.
Несмотря на разъяснения Марьяши, механику отношений полов хозяйка продолжала
представлять себе очень смутно. Я не рискнул продолжить просвещение из-за
боязни увлечься предметом и перейти к практическим действиям. В принципе это
было возможно, но грозило большими осложнениями в дальнейшем.


Глава 4

О эти разговоры о любви! Как они постепенно засасывают участников в
омут чувственности. Теперь, когда мы бывали наедине, я уже почти не отпускал
прелестную ручку и периодически, словно невзначай, подносил к губам. Этого
больше не возбранялось, и бровки не хмурились.
Когда мне оставалось совсем немногое, плавно перейти от разговоров о
платонической любви к женской эмансипации и, воспользовавшись неопытностью
оппонентки, погубить смертельным грехом ее душу, я брал себя в руки. Каждый
раз все с большим трудом.
- А не пойти ли нам пообедать? - как-то сказал я, в очередной раз
разрушая прозой жизни греховное наваждение. Екатерина Дмитриевна опомнилась,
отняла у меня руку и встала со своего кресла так, будто между рами ничего и
не происходило.
- Пожалуй, я тоже голодна, - согласилась она, и мы перешли в столовую.
За столом, когда мы ели перестоявший обед, разговор велся на другие
темы. Любовь и все, что с ней связано, мы аккуратно обходили. Екатерина
Дмитриевна принялась рассказывать, что произошло в стране за последние
пятьдесят лет, и я убедился, что в ее пансионе историю тоже толком не
изучали. Про войну с Наполеоном она еще немного знала, а о восстании
декабристов даже не слышала. Это было удивительно, потому что в ее книжных
шкафах стояло много хороших книг, и что-нибудь о таком важном событии должно
было непременно просочиться через николаевскую цензуру.
Возможно, предполагая, что я все равно ничего не знаю о прошлом, она
намеренно пропустила этот эпизод истории. Впрочем, и последней войне она
почти не уделила внимания, хотя та была совсем недавно.
Чем дольше я общался с Кудряшовой, тем более противоречивые чувства у
меня возникали. Катя была воспитана и образована очень неровно. С одной
стороны стремилась к равноправию, с другой - примитивно боялась греха и
"чужой молвы". Много читала, но отличить хорошую книгу от плохой не могла.
Ее совсем не заинтересовал Л.Толстой, только что ставший широко известным.
Она не слышала о Гоголе и лучшим российским романом считала "Ивана Выжигина"
Фадея Булгарина, автора, сколько я помнил, ставшего в истории литературы
образцом выжиги и конъюнктурщика, сумевшего сделать из журналистики и
писательства выгодный бизнес.
Сравнивать Екатерину Дмитриевну с Алей, было бы "некорректно", как
говорят наши политиканы, когда не хотят ответить на прямо поставленный
вопрос. Однако, если их все-таки сравнить, то мне кажется, что Аля была
интересна своей искренностью и органичностью, а Екатерина Дмитриевна -
непредсказуемостью. Не знаю, в кого из них я бы влюбился, если бы довелось
встреть этих женщин одновременно, пока же я путался в противоречивых
чувствах и хотел обеих.