"А.П.Шевякин. Разгром советской державы: От оттепели до перестройки " - читать интересную книгу автора

предъявить. Множество "внутренних диссидентов", стратегических
антикоммунистических изменников, которые не искали контактов с внешним
врагом, но чьи собственные интересы пошли вразрез с интересами страны,
которые только на словах были за провозглашенные цели, а на деле обделывали
только свои личные дела, в лучшем случае были равнодушными к своей стране
людьми.
Одних - обывателей и настоящих патриотов - они держали под давлением. К
другим - партийным деятелям у "чекистов" было совсем иное отношение.
До 1953 г. отношения спецслужб и управленческой элиты складывались
непросто: первые присматривали за вторыми, и информация о последних
монопольно доводилась до Сталина: "Обслуга не умела написать своего имени
<...>, но ни на миг верхние, богатые, властные, всесильные жильцы не
забывали, кто набирает обслугу, кто платит ей деньги, какая беспощадная
сила, обозначаемая в русской истории тремя или четырьмя буквами, владеет
душами всех этих улыбчивых официанток, ласковых нянек, это была особенность
коммунистической роскоши - она имеет пределы, и, выйдя внезапно в переднюю,
можно было застать одного из гостей за обшариванием карманов, услышать:
"Спокойно. Я на работе" - и, кто бы ты ни был, ты поворачивался и уходил..."
[2.24. С. 14]; "Органы НКВД имели решающее слово при любых выдвижениях или
передвижках партийных, государственных и хозяйственных кадров, и они всегда
согласовывались с НКВД" [58. С. 63, прим].
Такое положение дел не могло устраивать номенклатуру, и она поддержала
антисталинскую позицию Н.С.


52

Хрущева, который в благодарность свернул всякую, оперативную работу на этом
направлении. Кланами же в послесталинские времена были выработаны правила,
по которым провинившихся наказывали не слишком сурово. Проанализировав
реакцию высшего руководства и его карательного органа в разоблачениях
предателей и шпионов, можно отыскать любопытную закономерность. Как только в
число виноватых и предателей попадало лицо из номенклатурного
"истеблишмента", то ответный ход отличался более мягким вариантом наказания:
так, например, 5 мая 1960 г. на дипломатическом приеме заместитель министра
иностранных дел Я.А. Малик в состоянии алкогольного опьянения рассказал
шведскому послу Рольфу Сульману (сын посла Михаил посещал 110 школу у
Никитских Ворот для деток элиты, впоследствии был исполнительным директором
Нобелевского Фонда, начислял премию для другого Михаила - Горбачева. - А.Ш.)
о том, что пилот самолета-разведчика американских ВВС U-2, сбитого 1 мая
1960 г., Ф.Г. Пауэрс жив и предстанет перед судом. Официально же было
объявлено о его смерти, и по замыслу Н.С. Хрущева об этом необходимо было
молчать до самого суда. Однако Я.А. Малику решением Президиума ЦК КПСС был
вынесен только строгий выговор [2.25. С. 81-88]. Так, и В. Беленко - военный
летчик, бежавший на истребителе МиГ-25 в Японию - мог в принципе не
опасаться за жизнь и благополучие семьи: "Людмила и Дима? <...> Ее родители
достаточно влиятельны, чтобы не допустить этого" [2.26. С. 3]. А. Шевченко,
бывший заместитель Генерального Секретаря ООН от СССР, учившийся вместе с
сыном министра иностранных дел А.А. Громыко, был вхож в эту семью и назначен
на свой высокий пост благодаря протекции. Однако стоило прегрешение