"Владимир Шевчук. Осколки (фантасмагория)" - читать интересную книгу автора

работу", время было уже не то, да и че делать на ней в воскресенье. Тогда
наверно я иду в гости. Вытащив удостоверение, я нашел визитку с написанным на
обороте адресом. "Ла-Ла-Ла 12 часов", нормально, я как раз вовремя. Hемного
пройдусь, чтоб развеяться.
Я споткнулся на ровном месте, чуть не растянувшись на асфальте посмотрел под
ноги. Жирная змея, свернувшись кольцами, лежала посреди тротуара, изредка
поплевывая в прохожих своим ядом. Люди спокойно проходили мимо, не замечая
черных сгустков в своей крови. Я стоял завороженый змеиными глазами и из меня
неожиданно выпало две сороканожки. Они втянулись в змею, и та отпустив меня
поползла со мною, то путаясь под ногами, то отставая, чтоб выплюнуть пару
сороканожек (теперь они выделялись вместо яда), в прохожих. Люди не замечели
ничего. Порою они даже меня не замечали, хотя я был уверен, что знал некоторых
из них. Змея отстала, увлекшись пожиранием грудного ребенка, она сперва
вытащила его за ногу из коляски, затем размягчила ударами по асфальту.
Трамвайная колея появилась неожиданно, и я не заметив ее (так интересно
было наблюдать за змеей) перецепился, что стоило мне ног. Я отполз на руках,
размышляя что делать дальше. Без ног я врядли успею ко времени, а опаздывать я
не любил. Боли не было, была только какая-то пустота, в душе ли? в сердце? не
знаю. Hо эта пустота дарила мне ощущение нереальности происходящего.
Монах в черной сутане подошел ко мне интересуясь, чем может помочь.
"Сволочь, неужели он не видит". Я шутя протянул ему руку. Он потянул и... я
встал. Посмотрев вниз я увидел свои ноги пришитые на живую нитку, но только
наоборот. Сделав шаг, я чуть не упал, но крепкая рука монаха придержала меня.
Я посмотрел на него более тщательно. Черт. Это был не христианский священник,
а ..., а бог его знает в какой вере, вместо распятия, человек, в объятиях
многоножки. Я шел дальше, не чувствуя присутствия священника, но боясь
повернуться. Змея безнадежно отстала.
11.58
Дом. "Дом но не мой. Куда же я пришел". Ощупав карманы я понял, что
удостоверение безвозвратно потеряно во время падения. Ладно, хоть адрес я
помню. Hо этого даже не понадобилось. Перед домом я увидел катафалк. Меня
встречали, или не меня.
11.59
С трудом добравшись до шестого этажа я упал перед дверью. В недосягаемой
дали маячил звонок. Я подтянулся на ручке, и позвонил.
12.00
Храмовые колокола звали к обедне. И дверь распахнулась. Яркий свет ударил
мне в глаза и я упал, на пороге. Ярко белый столб подошел ко мне, и втянул в
храм. Огненная рука коснулась меня, потянуло паленым мясом. Мне было плевать.
Я хотел проснуться.
Мне было тепло и хорошо, 5, 10, 20 секунд, и вдруг все ушло и потемнело. Я
попытался открыть глаза, но замерзшие слезы не позволяли (оказывается я
плакал), я попытался пошевелиться, но плоть не ощущалось, и только где-то
вдалеке виднелось туманное зарево, играя, сквозь ледяные веки, спектром. То
было мое сердце, в хрустальной руке. Меня взяли на руки, поднесли к окну, и
бросили на холодную мостовую.
Разлетающиеся осколки звенели, как стекло. Hабежавшие детишки собирали сухих
сороканожек для коллекций, а старая дворничиха кряхтя сгребала остатки,
проклиная молодеж, у которой ни стыда - ни совести, никакого уважения к
старшим.