"Иван Шевцов. На краю света (Повесть) " - читать интересную книгу автора

большим узлом, распахнула серый габардиновый плащ и свободно села на гладкий
камень. Должно быть угадывая мой невысказанный вопрос, она негромко
молвила: - Здесь похоронен и мой отец. Он погиб в июле сорок второго.
Мы не говорили. Я смотрел на цветы, на голубую гранитную плиту с
поблекшей надписью и вспоминал своего отца погибшего тоже в сорок втором от
рук фашистских палачей, и мне казалось, что похоронен он здесь, в этой
братской могиле, рядом с моряками, пограничниками, летчиками. И я еще острее
почувствовал близость этого далекого края и его людей, тех, которые отдали
свои жизни за его свободу, и их наследников, которые сегодня трудятся здесь,
преображая этот край и охраняя его рубежи. Тогда я понял, что сидящая возле
меня девушка привязана к Северу кровью своего отца. Мне хотелось сказать
что-то очень большое, значительное, и я сказал:
- Знаете, Марина, вы чудесный человек.
Она посмотрела на меня так, словно я сказал что-то вздорное, пухлые
губы ее зашевелились, но она сдержала себя, сжала губы, и только в глазах
впервые в этот день сверкнул веселый блеск. Это была не улыбка, а вспышка
радости, похожая на луч невидимого солнца в просветах темных туч.
Помню, еще одно острое, неизгладимое чувство родилось во мне именно в
тот миг, как-то сразу ярким светом озарило душу, мозг - это было благородное
чувство ответственности перед отцами за то, что завещали они нам. Отцы наши
шли по жизни тяжелой и честной дорогой, видя перед собой великую цель.
Смерть оборвала их путь. Но жизнь не может остановиться. Их думы и мечты, их
силы переселились к нам, мы приняли их, как эстафету, и теперь обязаны с
честью нести ее вперед той же прямой и ясной дорогой.
Я чувствовал, как бурлящая во мне мысль превращается в клятву, в ту
нерушимую клятву, которая не нуждается ни в каких словах.
К нам бесшумно подошла женщина в черном, немолодая, но крепкая, с лицом
суровым и холодным. Поздоровалась со мной сухо и, как мне показалось,
недовольно, осуждающе, затем перевела взгляд на Марину, на цветы, лежавшие у
подножья памятника.
- Познакомьтесь, Андрей Платонович, это моя мама, - сказала Марина.
Женщина молча кивнула мне, села на камень, поправила черную шаль и
произнесла, ни к кому не обращаясь:
- День сегодня славный, прямо как в Сочи.
Я подумал: в подобных случаях люди почему-то говорят о погоде.
Мать и дочь пришли сюда почтить память мужа и отца, и потому мое
присутствие казалось не совсем желательным. Нужно было найти подходящий
предлог и оставить их одних. А как это сделать, что придумать?
Выручил счастливый случай: от поселка к нам шли двое моряков. В одном я
узнал рассыльного из штаба дивизиона, а второй.. Неужели он? Я смотрел на
тоненькую юркую фигуру, на фуражку, сбитую на затылок и открывавшую высокий
чистый лоб, на лицо, освещенное светом быстрых глаз, и с трудом сдерживал
восклицание.
- Валерка, каким ветром?
- Двенадцатибалльным, - ответил он, с размаху впаял свою ладонь в мою,
и мы расцеловались.
Пришлось извиниться перед женщинами. Растроганные и обрадованные
неожиданной встречей, мы побрели с Панковым не к поселку, а вдоль берега.
Вдруг Валерий остановился, вытянулся, взял под козырек и четко доложил:
- Товарищ капитан третьего ранга! Старший лейтенант Панков прибыл на