"Иван Михайлович Шевцов. Крах " - читать интересную книгу автора

венецианское. И вообще, чтоб настоящее, а не подделка. Сейчас много
развелось фальсификаторов.
Со сложным чувством удивления, обиды и возмущения наблюдала Таня эту
унизительную картину и вспоминала слова Евгения о Яровом: "У него вся
власть. Он вхож даже к президенту. В его руках оказались главные богатства
России". - "Каким образом?" - поинтересовалась тогда она. "Сумел
организовать, присвоить, прибрать к рукам, - раздраженно ответил тогда
Евгений. - Другие не смогли, а он смог. У него связи с иностранными
концернами. Он может и вознести и растоптать".
Сейчас она впервые увидела мужа таким жалким до ничтожества,
пресмыкающимся, ей было стыдно за него, и вместе с тем в ней усиливалась
неприязнь к этому самовлюбленному и невоспитанному властолюбцу. Ей хотелось
понять, почему Яровой поступил так грубо, бестактно, просто по-хамски? Хотел
унизить Евгения, показать свою власть? Или это была выходка капризного
эгоиста? Или... желание остаться с ней наедине? Последнее предположение
вызывало в ней протест и возмущение. "Неужто начнет ухаживать и
объясняться?" И чтоб перехватить инициативу, она спросила с явной иронией:
- А вы не родственник Любы Яровой? Ну той, что в спектакле "Любовь
Яровая"? Или однофамилец?
Он понял едкую иронию, но отвечал вполне лояльно;
- То была комедия или драма... В театре. А мы играем трагедию. И не в
театре. - Он смотрел на Таню цепким взглядом жестокого хищника. Он понимал
ее неприязнь, но не раскаивался в своем поведении.
- И какова же ваша роль, Анатолий Натанович?
- Главная. Да, дорогая Татьяна Васильевна, мне выпало в этой трагедии
сыграть главную роль. Но не в этом дело. Я хочу повторить то, что уже сказал
о вас. Признаюсь, и вы поверьте в мою искренность, я не был обижен вниманием
женщин. Я их не искал - они меня выбирали. Я не открою вам тайны, если скажу
о деградации современного общества. В частности, в этой стране. Вы прекрасно
знаете, что духовная, нравственная инфляция коснулась прекрасного пола.
Сейчас редко встретишь женщину, тем паче девушку, с цельным характером, с
глубокими, чистыми и светлыми чувствами. Поверьте моему опыту - это правда.
- Извините, вы женаты? - перебила Таня его монолог.
- В разводе, - торопливо ответил он. - Но не в этом дело. Вы, дорогая
Татьяна Васильевна, относитесь к тем редким, реликтовым женщинам, которые
каким-то чудом сохранились в нашем обществе.
- Что вы говорите, даже реликтовым, как секвойя, - откровенная ирония
снова прозвучала в ее словах.
- Секвойя? Это кто такая или что такое? Впервые слышу.
- Это южно-американская сосна-гигант, долгожительница. Кстати, у нас в
Закавказье есть несколько экземпляров.
Яровой состроил недовольную мину - ему не понравилась ироническая
реплика Тани, тем более приправленная какой-то секвойей, о которой он
понятия не имел. Он потерял нить монолога и теперь укоризненно смотрел на
Таню, не находя последующих слов. Он не терпел ни реплик, ни возражений,
даже если они исходили от женщин, до которых Анатолий Натанович был большой
охотник. Но Таня была редким, "реликтовым" исключением: на нее он имел
особые виды и строил не столько сложные, сколько коварные замыслы и планы. В
отношении женщин Яровой был романтик: он создавал в своем воображении идеал
и шел к нему напролом, добивался своей цели любым путем. Свои желания он