"Дмитрий Шевченко. Кремлевские нравы" - читать интересную книгу автора

Коржакова было чернее тучи, но приехал - и не поверил своим глазам.
Полеванов не соврал: до горизонта простиралась тридцатикилометровая дорога
и асфальт уже совсем подсох.
С момента начала укладки прошло двадцать четыре часа.
...Вряд ли осенью 41-го года, в разгар "блицкрига", когда Москва была
видна в бинокль и фашисты, предвкушая победу, готовились пройтись парадом
по Красной площади, великие германские строители дорог могли бы совершить
подобный подвиг!
Удивляясь самому себе, Максим, вместо того чтобы обрадоваться, плюнул
на эту ослепительную дорогу, проложенную (теперь он явственно почувствовал)
неизвестно куда и зачем - и странная грусть вошла в него...


...И ВЕЧНАЯ ЧЕЧНЯ

Я познакомился с ним в одном из волжских городов, где мы, ещё гордые
своим кремлевским величием, свысока поглядывая на провинциалов, готовили -
важные птицы! - очередное президентское шоу. Был Максим высок ростом,
строен, светловолос, а вот глаза - черные, по-восточному выразительные. Еще
обратил внимание на нервозную веселость, на то, что балагурил он с каким-то
надрывом - знаете? - когда лицо улыбается, а в душе - слезы.
Я, как сотрудник пресс-службы президента, объезжал точки, где
предполагалось общение президента с журналистами. Максим изучал "настроения
масс" в городе. Дороги на этот раз были вроде в порядке.
Я ни о чем не спрашивал, а сам он рассказал, как вернулся с фронта.
(Увидел березы - и удивился: "Разве бывают такие деревья?") Сначала работал
на заводе слесарем, потом поступил в высшую школу КГБ, ещё год учился в
академии Службы внешней разведки. Побывал во многих "горячих точках". Ему
доверяли самые рискованные операции. Все знали: если на задание идет Черный
Ангел1 - потери будут минимальными.
Потом пригласили в Кремль, в одно из контрразведывательных
подразделений Службы безопасности. Среди офицеров службы тоже случалось
всякое, включая их участие в бандитских разборках. Естественно,
новоиспеченного "санитара кремлевского леса" многие недолюбливали. И он
платил тем же выскочкам, которых везде хватает. Участвовал в подготовке
президентских вояжей.
И как же мелко все это показалось ему после недавних изнурительных
рейдов и штурмов. Он же вояка, "калашников" - ему друг, и мысли у Максима,
(особенно когда разозлишь), такие же конкретные, как автоматные трассы. А
здесь Кремль, говорить положено мягко, иносказательно, глаза по возможности
прятать. Подавальщицы снуют с подносами, обносят руководство чаем с
заморскими печеньями, строгие чиновники благоухают французским одеколоном,
шепчутся в коридорах, плетут интриги. Всюду компьютеры, факсы, сканеры.
Чудная жизнь!
Коридоры прямые - да тропинки извилистые.
Он почувствовал себя угловатым застенчивым фронтовиком, вдруг
оказавшимся в 46-м году, после атак, ранений и ледяных окопов в уютном
кресле председателя профкома какой-нибудь ситценабивной фабрики имени Клары
Цеткин.
Что он узнал в Кремле? Всякое и всяких.